– Не совсем так, – отозвался он. – Просто чем больше боли она причиняет, тем меньше мне хочется ее спасать. Иногда я спорю сам с собой о значении своей врачебной клятвы. Если я принесу добро, значит ли это, что я не причиню зла?
Произнося эти слова, он рылся в мешочке. Наконец он достал из него пузырек и многозначительно покрутил его в пальцах, заставив переливаться его маслянистое содержимое.
– Могу ли я ее отравить? Пока что ответ – нет. Но если на одной чаше весов лежит моя совесть, то на другой находится непрерывная боль Бланш, изувеченная личность дамы Окры и старый жрец в коме. Когда Джаннула заставила Джианни сбросить Камбу с лестницы, я был близок к тому, чтобы ее убить, – прошептал он. – Так близок. Как бы я хотел не быть таким трусом.
«Вы сказали что-то про Камбу?» – едва смогла вымолвить я.
По моему тону он догадался о том, что я на самом деле хотела спросить.
– Ох, Серафина, – проговорил он, печально сгорбившись. – Вы же не знаете. Все порфирийцы здесь. Все, кроме Абдо.
Эта новость так меня расстроила, что крошечный аватар Недуара выпал из моих рук, словно горячий уголек, и видение исчезло. Я стояла на коленях в грязи своего миниатюрного садика и задыхалась.
Порфирийцы не собирались приезжать. Они должны были сопротивляться. Мне стало плохо от мысли о том, что сделала Джаннула, чтобы их переубедить.
Но почему тогда Абдо не приехал с остальными и относились ли слова «старый жрец в коме» к Паулосу Пэнде? Я вспомнила свой сон, в котором Абдо выпрыгивал из телеги, а Пэнде падал замертво. Было ли это скорее видением, а не сном? Я не знала, искать ли мне ответ на этот вопрос с энтузиазмом или ужасом.
Я не сомневалась, что привлеку внимание Джаннулы, но мне нужно было заглянуть ко всем. Нужно было узнать, где они находятся и что Джаннула с ними сделала. Я начала с седовласого порфирийского певца Брасидаса, взяв в руки его аватар и позволив своим глазам заглянуть в реальный мир. Я увидела его в увенчанной куполом комнате, которую хорошо помнила со своих студенческих дней – в зале Одеон консерватории святой Иды. Он давал выступление. Все места были заняты восхищенными горожанами: его неземной голос заполнял собой все пространство.
Я на секунду задержалась, зачарованная красотой его пения, но потом вспомнила, что должна была проверить не его одного. Я заставила себя отправиться дальше и перешла к юристу Флоксии. Она стояла у основания статуи на площади Святой Лулы и вещала что-то громоподобным голосом. Вокруг нее собралось даже больше зрителей, чем на выступлении Брасидаса. Лучи заката окрашивали ее лицо в оранжевато-бронзовый оттенок.