Я не представляла, что он может сделать – у него, похоже, не было ни ног, ни рук, – но все-таки он оставался живым святым из эпохи святых. Это должно было значить хоть что-то.
Он начал отвечать на свой же вопрос:
«Люди, драконы, святые. Геологические эпохи. Они приходят и уходят. Я оставил убийства в прошлом. Эту работу за меня выполняет время».
– Мне не нужен убийца, – сказала я, стараясь думать быстро. – Но мне нужен союзник, который может высказать авторитетное мнение. Кто-то, кто может убедить армии отступить, пока Джаннула…
«Я понял, – прогремел он. – Ты пришла за святым-миротворцем, а не за чудовищем-убийцей. К сожалению, в этом я немногим лучше. Я никогда не хотел становиться святым. У меня это никогда особенно хорошо не получалось. Думаешь, хоть кто-нибудь мог поверить в мой особый дар – со всей моей грязью и рокочущим голосом? Думаешь, кто-нибудь стал бы меня слушать?»
– Я не знаю, что мне еще делать, – проговорила я голосом, полным отчаяния. – Я никак не могу высвободить свои силы. В одиночку мне Джаннулу не победить.
Ветер подул со стороны Королевских лесов и принес с собой запах дыма. Чудовище покачивалось в своем озере, словно замшелая черепаха. «Ты права, – проговорил он наконец. – Одной тебе не справиться. Тем любопытнее, что ты прилагаешь такие усилия, чтобы оставаться в одиночестве. Твоя крепость – занятное сооружение, но ты ее переросла. Когда я вырастаю из старой кожи, я ее сбрасываю. Вот как мне удалось прожить так много лет, Серафина. Я продолжаю расти».
– Значит, вы мне не поможете, – произнесла я с горечью, которую не могла скрыть.
«Я уже помог. Но ты, похоже, не заметила».
Серое небо за горами приобретало перламутровый оттенок. Скоро начнется новый день войны. Я в отчаянии попыталась прибегнуть к последнему доводу:
– Святая Йиртрудис – моя святая-покровительница по псалтырю. Я читала ее писание. Я знаю, кем вы были друг другу. Если вы когда-нибудь ее любили, я заклинаю вас ее именем…
Он забился в воде и испустил низкий рев, который больше походил не на звук, а на землетрясение. Земля уплыла из-под моих ног, и я упала в грязь, больно ударившись бедром.
«Я же тебе сказал! – прогромыхал он. – Я не святой!»
– Вы монстр, уставший убивать, – ядовито сказала я. – Я знаю.
«Ничего ты не знаешь. Ты даже не можешь начать знать, – проревел он. Его голос долетел до самых гор и эхом отразился от них, но все-таки я была уверена, что он звучит лишь в моей голове. – Когда пролежишь в грязи шесть сотен лет, тогда, вероятно, сможешь заявить, что у тебя есть что-то, хотя бы отдаленно похожее на знания».