– Вы возвращаетесь в Порфири, Ингар?
– Я слишком мало времени провел в их библиотеке, – сказал он и поцеловал Камбу в щеку. Камба поцеловала его в лысую макушку.
– Но ваша библиотека теперь здесь, – сказала я и, к своему удивлению, поняла, что хочу, чтобы он остался.
Его глаза виновато смягчились.
– Я уже прочитал все книги в своей библиотеке.
– Разумеется, – сказала я. – Что за глупости я говорю.
Я обняла их обоих. Камба долго не отпускала меня из объятий.
– Приезжайте к нам в гости, – предложила она. – Для вас в нашем саду всегда найдется место.
– Спасибо, сестра, – произнесла я сдавленным голосом.
Порфирийцы подготовились к отъезду за три дня. Отпускать их было больно, но больнее всего было прощаться с Абдо.
Этот мальчик, да благословят его святые, не умолкал с того момента, как встретил нас на холме, но теперь он, по крайней мере, научился шептать. Это было непростой задачей: он мог транслировать свой голос на весь город, если бы захотел. К каждому из нас то и дело обращался его жутковатый, бестелесный голос. Чтобы научиться говорить тихо или только с несколькими людьми за раз, требовалось больше практики.
Накануне отъезда порфирийцев я зашла в маленькую гостиную в королевском крыле дворца, где уже сидели Киггз, Глиссельда и Абдо. Последний, похоже, наконец осознал, что уезжает, и вел себя тише, чем обычно. – Мы будем рады, если ты останешься, – ласково сказала королева. – Мы можем дать тебе множество возможностей проявить свои таланты. Может быть, даже найдем применение твоему озорству.
Абдо покачал головой:
– Мне нужно вернуться домой. – Он опустил взгляд на руки – здоровую и неподвижную, – которые держал на коленях. – Мне нужно помириться с матерью. Когда я увидел… – Он замолчал, подбирая слова. – Каково было вам, Фина, когда вы открыли свое сознание и все увидели?
Кровь прилила к моим щекам. Я еще ни с кем этого не обсуждала, не считая того, что сказала Киггзу (теперь вспоминать те слова было неловко). Я чувствовала, что не в силах об этом говорить.
– Все озарил яркий свет, и… эээ… Представьте, каково бы было увидеть музыку или мысль.
Глаза Глиссельды устремились вдаль, будто она пыталась это представить. Киггз наклонился ко мне, упершись локтями о колени, и спросил:
– Это было словно Небеса?
Его вопрос застал меня врасплох, но у Абдо нашелся ответ:
– Так их описывали ваши святые. Мне же это напомнило наших богов – не буквально, не так, как их ваяют в статуях. Я имею в виду трепещущее пространство между ними, где Неизбежность превращается в Случай, а Случай перетекает в Неизбежность. Мир становится таким, каким должен быть, и таким, каким иногда бывает, и это одно и то же. Все вокруг правильно и соединено между собой, и ты понимаешь все это и любишь, потому что сам находишься во всем, а все находится тебе.