– Согласен! – пленник торопливо протянул руку навстречу старейшине, и Уго сжал его ладонь так, что на глазах миннезингера выступили слезы. – Я, минне… хорошо, хорошо, не дави так сильно… я, скоморох по имени Вальтер, или, если хочешь, листок, носимый ветром, согласен прилепиться к тебе! И клянусь никому не рассказывать о том, что увижу, оставаясь с твоим героическим отрядом… ой, больно же, ну как мне еще вас называть?… оставаясь с приютившим меня племенем ливов. Клянусь.
– Хорошо. Мы пожали руки. – Уго отпустил ладонь пленника, да не пленника уже, а добровольно перешедшего на их сторону нового члена общины, и повернулся к старейшине соседского поселения. – Если ты не против, конечно. А добычу разделим пополам.
Кирьянс кивнул в знак согласия, и висевшее в воздухе напряжение растворилось в сыром весеннем воздухе. Люди Уго привычно взялись выкапывать на поляне принесенными с собой лопатами ямы, снимали с трупов одежду и сапоги, собирали брошенное оружие. Скинув тела в яму, присыпали их тонким слоем земли, сверху накидали еловых веток, разворошили костры. Вскоре от места битвы не осталось и следа.
Первой в ветвях дерева на опушке заухала сова. Следом, встревоженные недавним нашествием людей, заголосили другие птахи. Лес оживал. На поляну выбежала лисица, принюхалась, остановилась и попробовала разрыть землю под еловыми ветками, но что-то насторожило ее. Она приподняла голову над высокой травой и застыла. Только движение ушей выдавало ее. Успокоившись, она вернулась к своему занятию, и тотчас новый звук заставил ее застыть. Но лишь на краткий миг. Не раздумывая более, она метнулась к деревьям и скрылась в спасительной темноте.
Только тогда на поляну вышел человек в белом одеянии. Он медленно, подобно лисице напряженно вслушиваясь в звуки леса, прошелся по поляне, поворошил ногой ветки над недавним кострищем, подошел к месту, где ранее стояли шатры, поднял с травы заостренный колышек. Глаза его были расширены от ужаса и отчаяния. Он опустился на колени и тихо, почти неслышно пробормотал благодарственную молитву Господу. Потом поднялся, еще раз внимательно огляделся и, тяжело ступая, направился в сторону, противоположную той, в которой скрылись погубившие его товарищей язычники.
Глава 12. Рига. Июнь 1210 года
Пара ремесленников заделывала пролом в крепостной стене. Один из них пытался втолкнуть в щель слишком большой для нее камень, а его напарник, наблюдая за усилиями сотоварища, озадаченно почесывал русоволосую голову. Щель не расширялась, камень не уменьшался, мастеровые, не обращая внимания на окружающих, громко переругивались на неизвестном епископу языке, упорно пытаясь преодолеть природу вещей. Мудро ли это, доверять фортификационные работы иноверцам, усомнился Альберт и подозвал поджидающего в стороне городского зодчего Вартбуха – уже немолодого, заметно погрузневшего за последние годы человека с мясистым лицом. Зодчий был нарасхват – стройки шли повсюду, новые улицы возникали одна за другой, и каждое строение должно было возводиться исключительно с его согласия. Поговаривали, что и мзду он за это требовал немалую, но и про пожертвования для церкви не забывал, поэтому относился к нему епископ вполне благосклонно. До тех пор, пока во главу угла ставились интересы города.