Лембит со своим воинством прибыл на следующий день. Первыми на околицу влетел отряд из двух десятков всадников во главе с Велло. Спешившись перед земляным оборонительным валом, он обнял выбежавшую ему навстречу сестру. Лицо ее было расстроенным. Выслушав Лею, Велло побагровел и сжал рукоятку притороченного к поясу меча так, что у него побелели костяшки пальцев.
– Где его дом? – спросил он.
– У тебя есть старший брат, – напомнила Лея.
– Знаю, – недовольно поморщился Велло. – Но ты моя сестра, как и его, и я могу позаботиться о тебе.
– Он не только наш старший брат и старейшина Ире, – Лея успокаивающе сжала его руку. – Он ведет войско ливов на великую битву. Ты не можешь становиться у него на пути. Пусть решает он.
Велло огляделся. Подобно своему командиру, большинство его воинов уже спешились, и теперь всадники протирали пучками соломы взмыленные долгим походом крупы лошадей. Встревоженные топотом копыт мергеровцы вышли из-за заградительных ворот, в руках некоторых из них были топоры или дротики, дети испуганно прятались за спины матерей.
– Хорошо, пусть решает Лембит. Но я сам сообщу ему об этом.
С этими словами Велло взлетел на коня и, велев своему отряду оставаться на месте, умчался обратно.
Из ближайших домов для всадников вынесли кувшины с водой. Прибывшие всадники сразу взялись разбивать шатры на примыкающей к поселку поляне. Все больше мергеровцев подтягивались к месту встречи. Девушки застенчиво поглядывали на молодых воинов, мужчины завязывали разговоры со старыми знакомыми, кто-то увидал среди воинов родственников и уже зазывал их к себе в дом. Позже других появился Уго.
Лицо старейшины было хмуро. Ночью он спал мало, и под глазами набрякли заметные мешки. Праздничной одеждой он себя в этот раз не утрудил, и среди односельчан выделялся разве что могучим телосложением. Вечером после сорванного ритуала с невестами Уго прошелся мимо жилища Евы, но ни одного звука не доносилось из ее дома. Не решившись постучать в дверь, он вышел на берег моря и долго брел вдоль кромки воды в сторону, куда накануне ушла вдова. В небе светила полная луна, на берегу было светло, почти как днем. Присев на заросшую жесткой приморской травой дюну, он снял с пояса мешочек с шахматами, с которыми не расставался теперь ни днем ни ночью, расставил фигурки и задумчиво уставился на королеву с украшенной короной головой. Она, а не король, совершала самые решительные действия. Она могла больше всех остальных и была главной защитницей ограниченного в действиях короля, почти беззащитного без своей королевы. Как он мог забыть о Еве? И что теперь он должен предпринять по отношению к женщине, прервавшей священный предсвадебный ритуал? По словам Вальтера, при удачливой игре пробившаяся к крайнему вражескому полю пешка-воин могла превратиться во вторую королеву. Мало того, скоморох-миннезингер рассказывал о дальнем крае, где у его правителя в огромном доме жили сразу десятки его жен-королев, каждая из которых могла принести ему потомство. Важные люди в том же краю могли одновременно иметь по нескольку жен. А разве он сам теперь не такое же важное лицо среди ливов? Зак вот-вот найдет себе жену и покинет отчий дом. Разве в нем не найдется места для двух жен? Из них могли бы получиться отличные подруги! Уго на миг представил трех обнаженных невест в шатре, а перед ними лежащую на спине Еву и взялся лихорадочно переставлять фигуры по доске, пока наконец не подумал, что ювелир его, судя по всему, надул. Достигшая крайней линии во вражеском стане пешка оставалась все тем же воином и никак не превращалась в новую королеву.