А ведь так хотелось обойтись без лишних жертв!..
Поправив маску на лице и, вынув клинки из ножен, росчерком молнии бросилась к конвою. Закружилась рядом песчаным вихрем.
Засверкали в безумном танце гнутые лезвия клинков; заскрипел, рассыпаясь на лоскуты от ударов заговоренной стали, выбеленный доспех. Двое замыкающих, не успев ничего понять, упали, не проронив и звука. Остальные услышали. Обернулись, выхватывая мечи. С десяток оскаленных рычащих ртов и девятнадцать бешеных глаз направились на Юстину. Не мешкая, она ударила эфесом в лоб ближайшего — с повязкой поперек лица, отправляя его в забытие. На один обозленный глаз стало меньше.
Стоявшие на ногах воины обступили ее полукругом, норовясь прижать к стене. Человек в шерстяном балахоне присел на корточки, укрыв голову руками. О побеге он даже не помышлял. Да и не удастся ему, изможденному тюремной диетой, далеко уйти. Догонят и наподдают для острастки.
Прищурившись, не дожидаясь, когда сомкнется ряд воинов, Юстина сделала выпад; потом, без паузы, второй. Взвихрилась, отбивая запоздалые удары. Зацепила кого-то… Еще трое выбыли из схватки, не способные вести бой.
Сделав движение, будто собирается взмахнуть кинжалом — солдаты оценили ее предыдущие успехи и решили уйти в глухую защиту не разрывая строй — вспорхнула на груду ящиков. Толкнулась от стены ногой и ходом пролетела над головами, сшибая клинками шишаки у подвернувшихся под руку бедолаг.
Осталось двое.
Изготовившись к атаке, Юстина сделала пару решительных шагов навстречу. Те, так же быстро и слаженно, отступили к ящикам у стены.
— Зачем тебе висельник? — подал голос один. — Все одно не жилец — его съест чахотка.
И действительно, в подтверждение его слов человек в черном тряпье зашелся тяжелым кашлем.
— Тоже желаешь к нему присоединиться? — нахально спросил другой. — Скоро тут наши ребята появятся. Придется отвечать за содеянное.
— Посмотрим, — сказала она, ударив клинками.
Первый воин справился с атакой, второй рухнул мешком, где стоял. Она хищно уставилась на уцелевшего. Сделала выпад, другой, выбила из руки меч. Набросилась сзади — обтекла, словно капля. Взяла в удушающий прием и держала так до тех пор, пока он не потерял сознание.
Потом подошла к стоящему на четвереньках человеку, сдернула капюшон. Это отличалось от изображенного личным художником Лориани: жирные лоснящиеся волосы, заросшее щетиной до неузнаваемости лицо. Высохшая и тонкая кожа, словно натянутая на череп, обильно шелушилась. Но это был именно он.
Чтобы убрать все сомнения, быстро спросила:
— Имя!