— Оно, конечно… действительно… — бормочет лавочник, — слово неподходящее, но я не для осуждения, отец Григорий, а хотел по-божественному… чтоб вам видней было, за кого молить. Пишут же в поминальницах названия разные, вроде там младенца Иоанна, утопленницы Пелагеи, Егора-воина, убиенного Павла и прочее разное… Так и я желал…"
Вопрос второй: Действительно ли до революции актеров хоронили за оградой кладбища?
Ответ — нет. Достаточно пройтись по старым кладбищам и посмотреть на могилы, чтобы убедиться, что это не так. Вот, например, два первых попавшихся надгробия с Ваганьковского кладбища
За кладбищенской оградой христианских кладбищ хоронили только людей, не принадлежавших к церкви, отлученных от нее или же те, кто сам ушел из церкви (самоубийцы попадали именно в эту категорию).
Вопрос третий: откуда же взялся этот слух?
Истоки этого мифа уводят нас во времена раннего христианства — именно тогда церковь впервые сформулировала свое отношение к актерам. Античные театральные представления были либо языческой мистерией, либо, извините, порнографией. Поэтому даже посещение театра считалось тяжким грехом, а уж игра в нем была несовместима к христианством. Позже это было оформлено и письменно — решением Трулльского (он же "Пято-Шестой") Вселенского Собора (691–692 гг.).
51-е правило этого собора гласит:
«Святый вселенский собор сей совершенно возбраняет быти смехотворцам, и их зрелищам, такожде и зрелища звериныя творити и плясания на позорищи. Аще же кто настоящее правило презрит, и предастся которому либо из сих возбраненных увеселений: то клирик да будет извержен из клира, а мирянин да будет отлучен от общения церковнаго».
Подобное отношение было во всем христианском мире — в том числе и на Руси, где существовал особый Чин Покаяния для "шпильманов и глумцов", то есть актеров.
Однако люди не могут без зрелищ, и уже в Средневековье отношение становится двойственным — представления на темы из Священной Истории вполне дозволялись церковью, а осуждались только развлекательные. То же примерно было и на Руси — скоморохов гоняли только в путь, причем гоняли жестоко, но вот служба в официальном театре уже со времен Алексея Михайловича считалась если не респектабельным, то вполне допустимым занятием.
К XIX все эти решения времен античности окончательно стали никем не исполняемой формальностью, и в 1866 году Святейший Синод официально снял устаревшие ограничения.
Игра в театре сама по себе перестала рассматриваться, как грех.
Что, конечно, не отменяло личных грехов каждого из актеров.