- Сгинь, - посоветовал я ему, и закрыл глаза.
Не помогло. Тонкогубое, хрященосое лицо, подсвечивая себе свечой, всё так же всматривалось в меня выпуклыми зенками. Лицо было странно знакомым, но я не мог пока заняться воспоминаниями, поскольку решал вопрос: открывал ли я глаза до того, как увидеть эту рожу, и закрывал ли после. Потом мне пришло в голову, что мне могли банально вырезать веки. Я тут же поверил именно в эту версию, и стало страшно.
- Мессер Ружеро, - голос острыми колючками тыкается в барабанные перепонки. - Мессер Ружеро!
Тонкие губы растягиваются в довольную улыбку. Мне же не до веселья. Мне как-то неудобно во всём теле, неуютно как-то, но я не понимаю, что именно не так.
- Ну-же, мессер Ружеро, - звонкий голос прокалывает-таки мои бедные перепонки и колет в самый мозг. - Просыпайся, дружочек, просыпайся. Хватит уже спать.
Почему - "просыпайся"? Я, вроде, не сплю.
Лицо уплывает вверх. Я поднимаю голову вослед - и тьма начинает таять, выявляя детали окружающего.
- Вот и хорошо, дружочек, - лицо, к которому потихоньку присоединяются шея с руками и туловищем, одобрило мою активность. - Вот и славно. Славно. Хорошо ты побегал, хорошо... Но ведь как получается? Сколько не бегай, а от нас не убежишь.
Что-то коснулось левой щеки, картинка рывком сместилась и меня словно кипятком облило. Я попытался оттереть щеку, но рук не было. Вернее, они были, но делать то, что мне было нужно не желали.
А ведь меня, похоже, ударили. По лицу. По моему лицу. Голова свесилась и я обнаружил каменные плиты где-то далеко внизу. Поднять голову почему-то уже не получалось. Снова начало темнеть.
- Давай-ка, мессер Ружеро, продолжим наше общение, - предложили мне.
Я хотел вежливо предложить перенести нашу беседу, так как в настоящее время мне что-то явно нездоровится, но тут моя голова безо всякого моего участия вздёрнулась и затылок больно стукнулся обо что-то очень твёрдое.
- Сука, - сообщил я Вселенной.
Чем-то мне знакомая физиономия, проявившись уже полностью, стояла в трёх шагах от меня, значит, за волосы меня держит ещё кто-то. Я попытался повернуть голову. Не вышло. Зато я понял, почему так трудно дышать и почему не слушаются руки: они были привязаны к кольцу в стене высоко над головой. Я на них висел.
- Как-то не задалась у нас беседа прошлый раз, - короткий смешок. - Но да ничего. Теперь нам не никто не помешает, не так ли? Тут ведь нет ваших рыцарей. Где они? Нету. Нету! А что ты без них? Так, кусок мяса.
А, точно. Это же тот, который тогда в том зале был, когда нас с Гвидо освободил ди Тавольи. Помню, помню. Отец Козимо. Плохо-то как. Но как он тут оказался? И, словно отвечая на мой невысказаный вопрос, он продолжил: