Ехали мы очень долго. Больше стояли, чем двигались. То и дело мимо проносились длинные воинские эшелоны. Медленно шли дни и ночи. Проехали всю Германию и пересекли польскую границу. Чем дальше мы двигались, тем холоднее становилось, топили мало, и мы сильно мерзли в старых вагонах. Экономили продукты, чтобы хватило подольше. Мать почти совсем не ела, оставляла побольше для меня.
В Польше поезд повернул прямо на север. Значит, нам посчастливилось — не в Освенцим. Стали всерьез поговаривать о Риге. Проехали Кенигсберг, затем позади осталась Литва. Помню, что долго стояли на станции Шауляй. Вскоре пересекли латвийскую границу и достигли Риги.
Мы прибыли в чужую страну, и никто не знал, что нас здесь ждет. Поезд остановился на станции Шкиротава, и вооруженные дубинами эсэсовцы выгнали нас из вагонов.
В Риге морозило. Гитлеровцы вели нас по окутанным ледяным туманом улицам города. Люди с любопытством оглядывались на нас. Это было печальное шествие. Мы несли только те вещи, которые имели при себе во время поездки. Своих чемоданов, погруженных в передние вагоны, мы больше никогда не увидели. О них «позаботились» эсэсовцы.
На окраине Риги несколько кварталов были огорожены колючей проволокой и охранялись местными фашистами. Нас разместили в трехэтажном доме по улице Ерсикас. Случайно в этом доме поселились почти одни жители Праги, поэтому уже с первого дня его прозвали «Пражским домом».
В квартирах царил полный разгром. Мебель была побита, на столах валялись остатки пищи. В кухне на плите стояли кастрюли с недоваренной едой. Всюду следы разграбления. Что тут произошло? Кто еще недавно жил здесь?
Только позднее мы узнали, что раньше тут жили латвийские евреи, которые до нашего приезда были зверски убиты в ближайших лесах.
САЛАСПИЛС
На третий день утром нам велели построиться перед домом для первой проверки. Эсэсовец — позднее мы узнали, что это был матерый убийца Краузе, — приказал выйти из строя всем мужчинам. Из них эсэсовцы отобрали примерно 300 человек, среди них был и я. Через час нам надо было отправиться на работу в Саласпилс. Быстро собрались. Мать хотела дать мне с собой все, что еще у нас было. Но я не взял ничего лишнего, ибо нам сказали, что около 20 километров придется идти пешком.
Женщинам немцы сказали, что мы получим «отпуск» в гетто и как только «стройка» закончится, нас приведут обратно.
Расставаясь, я успокаивал мать, что скоро снова увидимся. Успел еще попросить семью Шейеров, с которой мы жили вместе, позаботиться о матери и выбежал на улицу становиться в строй. Я не знал, что вижу мать в последний раз.