— Вы… в самом деле не собираетесь меня насиловать? Я прокляну себя за этот вопрос, но спрошу — почему?
— Потому что мне интересно добиться настоящего ответа.
— Опять научное любопытство или укрощение строптивой?
— Воспринимай как угодно.
Я облегченно выдохнула:
— Знаете, почему боюсь? Потому что у вас есть привычка запугивать!
— Я не запугиваю. Если бы все шло не так, как мне нужно, то все угрозы я бы выполнил.
— Очень утешает! Прямо такое облегчение на душеньке моей истерзанной, сил нет…
— Ты уже поцелуешь меня или продолжишь препираться?
— А если я не хочу?
— То есть я обязательно должен тебя запугивать, чтобы добиться искренности?
Теперь мне хотелось смеяться. Особенно от вида его улыбки. Почему он так редко позволяет себе проявлять эмоции — ведь совсем другой человек! В такого несложно и… о чем это я?
Сама потянулась к его губам, пусть засчитает баллы в корзинку честности. Он перехватил инициативу мгновенно: сразу открыл языком губы и проник в рот, а меня вжал в себя, заставляя изогнуться. Никакой вчерашней нежности, только напор — ошеломляющий, выбивающий из восприятия происходящего. Я задрожала и, конечно, не подумала сопротивляться, когда он подхватил меня под бедра и поднял, не прерывая поцелуя.
Очнулась, когда почувствовала под собой постель, а Шакка навис сверху. Теперь между нами не было полотенца, а я не могла остановиться и снова потянулась к губам. Но он не позволил поцеловать:
— Продолжим или на сегодня хватит?
Зачем он спрашивает?! Ведь и без того видит каждую мою реакцию! Но вопрос меня остудил:
— Вы меня дрессируете, что ли?
— Не без этого, — он улыбался. — Нравится?
— Не очень.
— Это вызывает в тебе чувство протеста?
— Не без этого! — я ответила его же словами. — Поэтому продолжать не будем!
— Как скажешь, — он согласился слишком легко. — Тогда давай по-другому…
Он вдруг запустил руку вниз и прижал ее к бугорку между ног. Я собиралась что-то сказать, но некромант не дал мне на это и секунды — сразу погрузил палец между половых складок и провел там. Вместо возмущения я выдала только стон. И с каждым его движением только еще больше задыхалась.
— Открой глаза, — прошептал возле самого уха. — Смотри на меня.
Я попыталась, но его взгляд возбуждал еще сильнее. Потянулась к губам и снова не получила поцелуя, разочарованно выдохнула — вышло самым громким стоном.
— Ну что, теперь нравится, когда тебя дрессируют?
Он издевался, но мне было не до обид. В животе наслаждение уже скручивалось тугим узлом. И на самом излете он вдруг остановился, однако пальцы не убрал. Я, задыхаясь, смотрела на него и не знала, о чем стоит попросить — так, чтобы я потом об этом не пожалела. Еще одно движение — намного медленнее, от которого я чуть не закричала. И снова замер.