За едой Клео рассказала Йоланде о том, что Олив провела большую часть жизни вне дома, на побережье Пэйнтона, южнее Песков Гудрингтон, ныряя в воды бухт Солтерн и Вотерсайд. Она усердно продолжала семейное дело, фотографировала и собирала литоральную флору и фауну: фукусы, бурые водоросли, красные водоросли, анемоны и рыбешек стигматогобиусов. Но что более важно, она стала авторитетным специалистом по приземистым лобстерам вида Galatheastrigosa. Существо это в буквальном смысле слова сделалось для нее наваждением, так как ее мать и бабушка, блестящая, но трагичная Мэри и Амелия, спали и бредили о том, каким образом этот лобстер произошел от своего предка и современные лобстеры до сих пор сохраняли некоторые его черты.
Олив десятилетиями скребла и рыла эти утесы, где речные брекчии пермского периода скапливались над сланцами и песчаниками девонского времени. Местоположение наилучших окаменелостей она знала по работам своих предшественниц. Записи матери и бабушки вели Олив на берег в отлив, обещая или предупреждая о том, что будущие поколения ученых извлекут из этих утесов еще большие чудеса и ужасы.
После десятилетий береговой эрозии, после того как ее предшественницы вырыли, собрали и обработали предметы своих познаний, берег Гудрингтона открыл перед Олив целый затонувший лес: пни, оставшиеся от деревьев, росших здесь в последнем ледниковье. Эта находка еще более укрепила ее репутацию в кругах людей, интересующихся подобными предметами. Однако со временем все больше и больше фактов сами собой открывались перед ней; прошло столетие с тех пор, как ее семья занялась своими раскопками. Это Олив Харви первой обнаружила норы в брекчии, a потом поспешно зарыла их.
В этих сохраненных логовах упокоились останки животных, 248 миллионов лет назад населявших пустыни пермского периода, и в том числе создания, могильные песни которого начали разрушать разум Олив. Нору эту вырыла гигантская артроплевра (arthropleuridmyriapods), многоножка длиной, по меньшей мере, в четыре метра.
Олив записала в своем дневнике, как она однажды присела на месторождении, чтобы отдохнуть, и потратила два дня и две ночи, позволив своем разуму, пользуясь ее собственными словами, – раскрыться посредством собственной сущности и воспоминаний, – и вошла в своего рода психоз, который Клео обыкновенно связывала с действительным злоупотреблением ЛСД. То, к чему прикоснулась Олив, что открылось ей с глубокого уровня подсознания, вероятно, представляло собой почти микроскопический фрагмент, первоначально отделившийся от какой-то монументальной твари, копошившейся и извивавшейся здесь примерно 248 миллионов лет назад, когда эта часть Британских островов находилась возле экватора. Так началось неотвратимое нисхождение еще одной женщины из ее рода к социально неприемлемому просветлению.