Господи, как же тебя, старого дуралея, угораздило вляпаться в такую скверную историю? Причем, ладно бы, самому, ты ж в это темное дело сына втравил, совсем еще мальчишку…
Где же его сын, в таком случае? Убит?! Захвачен в заложники?!
— Безумец, — проговорил главный редактор еле слышно. Впрочем, чем-то таким, пожалуй, и должна была окончиться эта эпопея, дурацкая с самого начала. Вполне логичный финал для чудака, бредившего какой-то мифической пирамидой, ломившегося туда, как голодающие в буфет, чтобы, в конце концов, расплатиться за свое маниакальное упрямство жизнью сына, на которого он до этого плевать хотел, навещая в пансионе от случая к случаю, раз в пару лет…
— Ваш кофе, — сказал секретарь, абсолютно бесшумно появившись в дверях.
Редактор, вздрогнув, кивнул и показал на стол. Секретарь, оставив поднос, удалился. Дождавшись, чтобы за ним захлопнулась дверь, редактор выдвинул нижний ящик стола, кряхтя, нагнулся, выудил початую бутылку бренди. Поморщившись, отхлебнул раскаленный кофе, плеснул в чашку приличную порцию спиртного. Отпил, зажмурился от удовольствия, пока огненная вода, миновав пищевод, скатываясь в желудок.
— Хорошо, — удовлетворенно произнес редактор, и ему действительно стало лучше. Он снова подлил в чашку бренди, причем, на этот раз, до краев. Осушил залпом. И, неожиданно расхрабрился, ощутив прилив сил разом с острым желанием докопаться до правды. Перед мысленным взором даже мелькнул заголовок резонансной статьи, которую он усядется писать прямо сейчас. Редактор увидел ее опубликованной на первой странице утреннего выпуска и минуту, а то и две, нисколько не сомневался, что всыплет в ней всем, и старому дурню, наконец-то наказанному за слепоту с безответственностью, и кровавым кремлевским вурдалакам, и чопорным лордам, омерзительным в своем умопомрачительном цинизме.
— Будет емко, хлестко и забористо, — обещал себе он, уже понимая, что врет. Еще не написанная статья, шедевральный текст, метавший громы и молнии по адресу сильных мира сего, рассыпался, скукожился и поблек. Вместо него в воображении редактора нарисовалось раскрасневшееся, сильно разгневанное лицо высокопоставленного чиновника из Home Office, куда редактора вызывали для доверительной беседы. А, если без реверансов, то для форменного разноса, и все из-за того, что газета, зациклившись на сомнительной личности полковника Офсета, муссирует откровенные сплетни, переливая из пустого в порожнее, даром будоража общественность и, наконец, бросая тень на правительство, за что в скором времени распрощается с лицензией.