– Внизу, в цистерне, брат сказал мне, что пророки оставили последнее предсказание перед своим исчезновением, – он все еще видел лицо Ильи перед собой, блеск его золотистых глаз во тьме. – Вот зачем я был им нужен, я так думаю. Каким-то образом я являюсь его частью. Свидетели, Иерофан, наверное, хотели проникнуть в мою голову, узнать, что я увидел много лет назад.
Пенроуз резко выдохнула.
– Что ты видел? – спросила она, ее голос был не громче шепота, но полон напряжения. – Антон, ты видел, как остановить век тьмы?
Слова задели его, словно воспоминание.
– Остановить что?
– Пророчество. – Быстро выпалила Пенроуз. – Последний пророк должен его завершить. Тебе суждено его завершить. Увидеть, как остановить век тьмы.
Антон покачал головой, а его сердце упало вниз, как камень на дно моря.
– Я кое-что видел. Век тьмы. Я видел, как она разворачивается. Но не…
Пенроуз сжала кулак на коленях.
– Расскажи мне, что ты видел.
Он закрыл глаза. Солнце накрыла тень. Разрушенная башня. Темный дым. И те яркие глаза, приковывающие его к месту, разрывающие его. Руины шести пророческих городов. Видение вспыхнуло перед его глазами – он видел все это, чувствовал запах дыма и кроваво-красного неба.
Он видел лицо Беру, ее глаза были такого же ярко-белого цвета, как и пламя Божьего огня.
– Руины, – наконец сказал он. – Я видел весь мир в руинах.
______________
Антон бродил по кораблю, словно ожившее привидение, пока они плыли по морю Пелагос. Его желудок не покидала тошнота, и никакое количество вина не могло ее исцелить.
Члены Ордена пялились на него при встрече в узких коридорах и шептались между собой, когда видели его на жилой палубе. Они говорили приглушенными голосами о мальчике, забравшемся на верхушку маяка, чтобы распространить свой свет. Мальчике, который был их спасителем. Их пророком.
Он не возвращался в корабельный лазарет, чтобы повидать Джуда, после той первой ночи, несмотря на то что дни проходили, а Джуд не просыпался. Антон начал оставаться в каюте, спал днем, когда свет был очень ярким. Пенроуз будила его на ужин и приносила ему лепешки и сухие фиги в каюту. Он выходил только в полночь, когда мог быть уверен, что только дежурная не спит.
Стража не протестовала, хотя Антон видел, что им не нравилось, что он выходит посреди ночи. Однако один из них всегда был у его двери, готовый пойти за ним следом, словно настырная тень.
Сегодня ночью на страже была Пенроуз. Она молча стояла за его спиной, когда он перегнулся через перила, в лицо дул ветер, пока их корабль все несся в черные объятия ночи.