На митинге в центре Тель-Авива перед мартовскими выборами 2015 года, призывая к голосованию против Нетаньяху, Даган обратился к премьер-министру: «Как можете вы отвечать за наше будущее, если так боитесь ответственности? Почему человек стремится в лидеры, если он не хочет быть лидером? Как могло случиться, что эта страна, в несколько раз более сильная, чем все другие страны в регионе, не в состоянии осуществить стратегического решения, которое улучшило бы наше положение? Ответ прост: мы имеем лидера, который всегда вел только одну битву – битву за свое политическое выживание. Ради этой битвы он ввергнул нас в судьбу двунационального государства, положив таким образом конец сионистской мечте».
Даган кричал толпе из нескольких десятков тысяч человек: «Я не хочу двунационального государства. Я не хочу апартеида. Я не хочу управлять тремя миллионами арабов. Я не хочу, чтобы мы стали заложниками страха, отчаяния и тупика. Я верю, что пришел час нашего пробуждения, и надеюсь, что израильские граждане перестанут быть заложниками страхов и волнений, которые угрожают нам днем и ночью».
Явно будучи измученным онкологическим заболеванием, он закончил свою речь со слезами на глазах: «Это величайший кризис лидерства в истории нашей страны. Мы заслуживаем лидеров, которые определят новые приоритеты. Лидеров, которые будут служить своему народу, а не себе».
Однако усилия Дагана не дали результатов. Несмотря на огромное уважение, которым он пользовался как самый совершенный израильский шпион, его речь, как и призывы многих других бывших руководителей спецслужб и вооруженных сил к достижению компромиссного соглашения с палестинцами и корректировки отношений Израиля с внешним миром, оказались неуслышанными.
Были времена, когда слова генералов являлись священными для большинства израильтян. Теперь его выступления против Нетаньяху не смогли свалить премьера, а, как говорят некоторые, даже укрепили его позиции. За последние десятилетия Израиль пережил коренные перемены: могущество старых элит, включая генералов, и их влияние на общественное мнение значительно ослабли[1549]. Новые элиты – евреи с арабских земель, ортодоксы, правые – находятся на подъеме. «Я думал, что мне удастся добиться результата и убедить публику, – с горечью сказал мне Даган в последнем, состоявшемся между нами в середине марта 2016 года, телефонном разговоре. – Я был удивлен и разочарован».
Разрыв между закаленными в битвах генералами, теми, которые когда-то «сжимали кинжалы в зубах», но позже поняли ограниченность силовых методов, и большинством населения Израиля является грустной реальностью времени, в которое жизнь Меира Дагана подошла к концу.