Далее шли деловые стороны контракта, но никто их уже не слушал. Все повскакивали с мест и шумели еще больше, чем в первый раз. Но все перекрыл высокий, дрожащий от волнения голос Линиэль.
— Папа! — крикнула она, бросаясь через все святилище к напряженно замершему в дверях древнему эльфу.
— Это что, правда? Или дед выжил из ума? — злобно поинтересовался Пэрсиваль у задумчивого Даэронда.
— Не думаю.
— Значит, любимчик Кэлибор…
— Будущий глава Дома Зеленого остролиста.
— Чтоб он сдох! — в сердцах воскликнул Пэрсиваль и, расталкивая гостей, кинулся прочь.
Он приехал на эту свадьбу, гонимый почти мазохистским желанием убедиться в величине богатств Дома Красного дуба, и был совершенно сражен обширностью лесов, силой родового дерева, могучим высокомерием замка и его богатым убранством. На прелестное лицо молодой невесты он и вовсе старался не смотреть. А теперь еще и это! Единственный наследник дряхлого старца, к тому же, по всему видать, до безобразия богатого. Пэрсиваль оседлал своего коня, с трудом найдя его в переполненных конюшнях, и помчался догонять отряд посланника принца Гимли.
В церкви же все не утихало волнение. Линиэль едва удалось добраться до отца через возбужденную толпу. А пробившись, она вначале совершенно растерялась, а потом упала перед ним на колени и обхватила руками ноги.
— Встань, встань, доченька моя дорогая. Дай мне тебя поцеловать.
— Ты простил меня, папа?
— А ты, девочка? Я виноват перед тобой много больше.
— Вы заставили ее страдать, — сурово и с ноткой неприязни в голосе произнес подошедший следом Инглэон.
Лэндир поднял на него наполненные слезами глаза:
— Я был достаточно наказан за это.
— Но вы знали и могли…
— Да ничего я не знал! Старый дурак, я был так высокомерен, что не потрудился даже удержать в памяти ваше имя, эль-ро. Сколько золота я потратил, чтобы найти вас. Сколько бессонных ночей провел, терзаемый муками совести. Сколько раз шаман моего Дома выкладывался магически, пытаясь узнать хоть что-то через Духов и шепот лесов.
— Но Кэлибор…
— Я полюбил его, как родного. Что я пережил сегодня, когда перед церемонией он с галереи показал мне свою матушку! Мальчик так похож на тебя, доченька. Я все время невольно думал об этом, и вдруг оказалось…
— Я все равно не смогу простить вам те муки, которые перенесла из-за вас Линиэль… — упрямо гнул свое Инглэон, несмотря на то, что жена умоляюще смотрела на него.
Тир, уже достаточно долгое время слушавшая препирательства обретших друг друга родственников, наконец-то не выдержала:
— Все это вы сможете выяснить потом! А сейчас давайте все-таки вернем шамана и поженим их, наконец, пока Галатиль не спохватился или не произошло что-нибудь еще!