Графиня удивленно изогнула тонкую бровь.
– Это еще что такое?
– Видите ли, там ходить, да еще ночной порой, небезопасно. Водка будет для нас оружием защиты.
И он со своей детской улыбкой посмотрел в выцветшие, когда-то голубые глаза Маргариты Николаевны.
– Но… почему ночью?
– Морозно, Маргарита Николаевна. Утром ребеночки уже мертвы.
Графиня работала у владыки уже не первый год, вроде привыкла к неожиданному поведению и поступкам архиерея, но сейчас его намерение показалось ей более чем странным.
– Владыка, я должна вам сказать… другие не решаются, но я скажу.
– Да я знаю, Маргарита Николаевна. Самим есть нечего, а тут еще лишние рты. Так-то оно так. Но нельзя и нам терпеть, если такое творится.
– Вот эта каша, – графиня показала на тарелку с овсянкой, которая стояла перед владыкой, – сварена из последних остатков. Завтра детям вообще есть нечего. Как смотреть им в глаза? Что говорить, когда они есть просят?
– Господь не оставит. Все же я прошу вас пойти со мной, Маргарита Николаевна. С грудным ребенком., одному мне не управиться.
– Мое дело – послушание, – прерывающимся голосом сказала графиня и встала.
– Вот и правильно.
Из приюта они вышли, когда стемнело. До портового района добрались без происшествий. Но когда пошли по узким улицам, освещенным лишь луной да редкими кострами, у которых грелись какие-то люди – то ли воры, то ли бездомные, – Маргарита Николаевна почувствовала страх. Владыка же шел совершенно уверенно. Как будто знал, куда именно надо идти.
Вот повернули в какой-то узкий проулок.
Перед ними оказался китаец в стеганом халате. Голова его была обмотана чем-то вроде полотенца. Лицо хорошо видно – редкие усы и бороденка, узкие глаза. Китаец стоял так, что закрывал собой мусорный бак, на котором, как успел заметить владыка, лежал тряпичный сверток.
Китаец недобро улыбался.
Владыка выхватил из сумки, которую нес, бутылку водки.
– Дам тебе, – сказал он по-китайски. – А это возьму себе, – он показал на сверток.
Китаец минуту раздумывал. Протянул вперед дрожащую руку.
Отдав бутылку, владыка подошел к мусорному баку.
Китаец, взвизгнув, убежал в ночь.
– Идите сюда, – позвал Маргариту Николаевну владыка.
Она подошла, раздвинула тряпье. Лунный свет упал на личико младенца.
Она взяла его на руки, прижала к груди.
– Господь нам даровал это дитя, дорогая Маргарита Николаевна.
Графиня не ответила, лишь убыстрила шаги. Страх прошел, но возникло беспокойство за ребенка, – как бы с ним чего не случилось.
На одной из портовых улиц, когда, казалось, они уже миновали самые разбойные переулки, перед ними выросли, словно из-под земли, два человека. Они шли в обнимку и пошатывались. Владыка сразу определил, что это матросы.