Внезапно из толпы выскакивает человек в сером костюме, бежит к машине. Запрыгивает на удобную, широкую ступеньку лимузина и оказывается прямо против короля. Выхватывает из кармана наган и стреляет.
Король валится на дно машины.
Убийца стреляет в Луи Барту и генерала Жоржа.
Конный офицер обнажает саблю и разворачивает лошадь к убийце. Лошадь встает на дыбы, но офицеру все же удается ее осадить, и он саблей бьет фашиста по голове.
Кровь на лице Владо-шофера. Но он не сдается.
Из другого кармана выхватывает второй наган и валит выстрелом бегущего к лимузину полицейского.
Офицер еще раз бьет убийцу саблей, но тот успевает еще несколько раз выстрелить по толпе.
Беспорядочно стреляют и полицейские. Попадают не в убийцу, а в людей, бегущих к убийце и в разные стороны.
Давка, крики, стоны…
Люди уже колошматят убийцу. Полицейские успевают оттащить Владо-шофера – он едва жив.
Убит король.
Умирает от пулевой раны Луи Барту.
Умирают несколько марсельцев, пришедших на торжественную встречу короля Югославии.
Умирает и Владо-шофер, не успев признаться, кто вдохновитель убийства.
Умирает и надежда создать коалицию против фашизма.
Прошло почти двадцать лет, и редко кто из сербов приезжает сюда, в Марсель, на улицу Ла-Канбьер, которая выходит на площадь Биржи. Здесь нет ни памятного знака, ни даже таблички, что 9 октября 1934 года в 16 часов 20 минут был убит последний король королевства Югославия Александр I Карагеоргиевич.
Но в этот самый день, в этот самый час подъезжает на машине на площадь Биржи русский священник.
Вот он берет метлу, подметает место убийства короля. Кладет на асфальт коврики, на которых изображены орлы. Ставит столик, застилает его белой скатертью. Выкладывает на столик напрестольный крест, икону Спасителя, Евангелие.
Возжигает лампаду и свечу, начинает службу.
Никто не мешает ему, хотя площадь Биржи и улица Ла-Канбьер в самом центре шумного и многолюдного Марселя, одного из самых крупных портов Средиземноморья. Это современный Вавилон, здесь смешались десятки языков и народов.
Полицейские воспрещают проезд транспорта через площадь, не подпускают любопытствующих к священнику.
А он уже зажег кадило, машет им, и колокольцы на цепях кадила позванивают.
– Упокой, Господи, душу убиенного раба Божия короля Александра, с ним же невинно убиенных здесь от руки нечестивого, и прости им грехи вольные и невольные…
Смотрят французы и англичане, африканцы и азиаты, белые, черные, желтые, как невысокого роста священник на непонятном им языке что-то распевает теноровым голосом, машет кадилом, опускается на колени. Священник бос, худ, но его молитва высока и крепка, и люди понимают, что на их глазах происходит таинственное, не поддающееся обыденному пониманию действие, нужное и живым, и мертвым.