— Я могу сама вытереться! — сказала Алетиш, потянув на себя черную ткань, — И вообще! Хватит меня истязать! Это пытка такая, когда волосы выдергивают?
— Это для того, чтобы быть красивой, — сказала служанка с алыми губами.
— А если я не хочу быть «красивой»? — раздраженно бросила Алетиш, глядя, как ей на голове пытаются соорудить прическу.
— Вам придется. Иначе Лорд рассердится.
Когда девочке вплетали в волосы заколки с драгоценностями, она вздрогнула.
— Ты молодец! У тебя уже есть определенные успехи на поприще светской дамы. Многие тебе позавидовали бы. Ты сумела заинтересовать Лорда Дивайна. — сказал внутренний голос. — За это тебе полагается вознаграждение. Я дарю тебе кусочек твоего воспоминания.
Алетиш смотрела в зеркало, но вместо собственного лица она видела белые ступени, ведущие к мраморному постаменту. На постаменте лежит женщина с закрытыми глазами. Женщина просто невероятно красива. В ее волосах вплетены драгоценности, которые ослепительно сверкают на солнце. Тонкие, нежные, никогда не знавшие работы, руки покоятся у мертвой на груди.
Алетиш видела, как появляется ее собственная рука, грязная, с обгрызенными ногтями и кладет цветок на грудь Мертвой Королеве. А потом она видит человека, который почему-то даже не взглянул на нее, а молча стоит рядом. Если Алетиш не знала, кто лежит на постаменте, то это человек явно знал. И мертвая была ему очень дорога. Лишь один раз Алетиш удалось взглянуть в глаза этому человеку и… она отпрянула от него, словно он был проклят.
— Прошу вас, не дергайтесь… Мы уже заканчиваем. Вам нравится? — спросила служанка, поправляя последний локон.
— Не знаю, — сказал Алетиш, разглядывая свое лицо в зеркале. Честно признаться, она была разочарована, — Ей показалось, что по сравнению с той Мертвой Королевой, она была лишь жалким подобием. Ни одна прическа не способна сделать ее прекрасной. Ни одно платье не способно сделать ее красивой. Даже искусственно наложенные каким-то порошком тени на глазах не способны сделать ее красавицей. Она, наверное, даже заплакала бы, если бы не то воспоминание, которое внезапно нахлынуло на нее при виде драгоценностей в волосах.
Ее уже вели в зал, где на троне восседал Лорд Темного Дома. Бросив мимолетный взгляд на присевших в поклоне слуг и разукрашенную, как кукла, Алетиш, он сдвинул брови. Губы его скривились при виде девочки.
— Нет, — отмахнулся Лорд Тьмы. — Мне противно на такое смотреть.
И Алетиш увели переодеваться. Из платья с глубоким декольте ее вытряхнули. Вместо него надели глухое, без лишних украшений платье, заколотое брошью с розовым аметистом под самым горлом. Все, что было на лице, аккуратно смыли и стали рисовать снова.