Софи задохнулась от возмущения.
– А сейчас – ешь, – бросил он так резко и зло, что она была вынуждена подчиниться.
Наблюдая из противоположной части комнаты за тем, как Агата переодевается в свое старое мешковатое черное платье, Рипер недоверчиво рычал, изредка прерываясь на обсасывание рыбьих костей.
– Видишь? Я все та же старая добрая Агата.
Она захлопнула крышку сундука, набитого одолженной у Софи одеждой, отпихнула его к двери и опустилась на колени перед своим лысым морщинистым котом:
– Теперь ты снова можешь быть со мной милым.
Рипер зашипел.
– Это же я, – сказала Агата, пытаясь погладить его, – я ни капельки не изменилась!
В ответ Рипер оцарапал ее и тут же смылся.
Агата потерла свежие царапины на руке – красные среди других, уже слегка заживших. Она плюхнулась на свою кровать, а Рипер свернулся в заросшем плесенью углу – настолько далеко от нее, насколько позволяла комната.
Она свернулась калачиком и обняла подушку.
Я счастлива.
Она слушала, как дождь стучит по соломенной крыше и, просачиваясь сквозь дыру в потолке, капает в мамин черный котел.
Дом, милый дом!
Цок-цок-цок – вторил ей дождь.
Софи и я.
Она уставилась на голую треснувшую стену. Цок-цок-цок.
Будто меч в ножнах бьется о пряжку ремня. Цок-цок-цок. Сердце застучало в груди сильнее, кровь вскипела раскаленной лавой – все это происходило с ней и раньше. Цок-цок-цок. Черный котел превратился в его черные сапоги. Соломенная крыша стала его золотыми волосами. Небо, которое виднелось в окне сквозь тучи, пролилось голубизной его глаз. Подушка в ее руках обернулась смуглой подтянутой плотью…
– Дорогая, мне нужна твоя помощь, – раздался тонкий голос.
Агата проснулась словно от толчка, все еще сжимая подушку, которая теперь была влажной от пота. Она сползла с кровати и, пошатываясь, поспешила к двери. На пороге стояла ее мать, нагруженная двумя корзинами: одна битком набита корнями и листьями, а другая – головастиками, тараканами и ящерицами.
– Что за…
– Теперь ты наконец покажешь мне, как варить кое-какие зелья, которые ты изучала в школе! – прощебетала Каллиса, выпучив от возбуждения глаза. Обе корзины плюхнулись прямо в руки Агате. – Сегодня было не так уж много пациентов. У нас есть время на зельеварение!
– Мама! Я же объясняла тебе, я больше не могу творить волшебство, – сказала Агата, ставя корзины на пол и закрывая дверь. – Наши пальцы здесь не светятся.
– Почему бы тебе тогда просто не рассказать мне по пунктам, что конкретно вы делали? – спросила мать, взбивая черный купол своих сальных волос. – Покажи хотя бы, как варить бородавочное зелье.