— Пути Господни… — начал Чейсхоуп, но Марк перебил его. Он приблизил свое темное насмешливое лицо к лицу противника, и косой левый глаз вдруг чудовищно преобразился, сделавшись пугающим.
— Внимай, дружочек. Что баба, что мужик наболтают всяческих глупостей, ежели хорошенько их припугнуть. Ты видал старуху, видал сыскного. Неужто и сам на их место пожелаешь? Мужик ты матерый, все твою сторожкость ведают. Но мне и пальцы крутить да шкуру прижигать тебе не придется, ты сам через десяток минут запоешь так, что пасторат до самого Йоля очей не сомкнет… Ну, судьбу пытать будем?
Здоровяк отпрянул.
— Не, неа. Не ведаю, что за заговор тебе Диявол открыл, но на меня ты чар не наложишь.
— Вот и славно. — Марк обратился к остальным: — Соседи, вы видали, что мой заговор, как прозвал его Чейсхоуп, был всего токмо честным спросом. Мне боязно думать, что всей деревне придется страдать за то, что деялось ноне. Чем быстрей мы уложим женщину в постель и перевяжем ей раны, тем лучше.
— Надо поскорее отнести ее ко мне в дом, — сказал Дэвид. Он как раз осматривал несчастную, только что потерявшую сознание, и ему показалось, что ее сердце еле бьется.
— Что уж говорить, то самый мудрый выход, — сказал Марк, но тут у Чейсхоупа нашлись товарищи. Майрхоуп, арендатор из Нижнего Феннана и мельник обменялись беспокойными взглядами.
— Пущай ее несут к Элисон Гедди, — громко потребовали они. — У нее и постеля отыщется, да и дом поближе будет.
— Она отправится ко мне, — сказал Дэвид, — и я сам о ней позабочусь. После всей чертовщины, что вы натворили, я никому не доверяю.
Амбар к этому времени переполнился, и Дэвид видел, что многие в приходе предпочитают смотреть да помалкивать. Стало ясно, что поборников у Чейсхоупа значительное количество: одно упоминание о пасторском доме пробудило нездоровое волнение не у одного прихожанина. Дэвид решил действовать, вытащив из глубины зернохранилища деревянные сани для перевозки торфа. Набросав на них соломы, он положил туда женщину.
— Риверсло! — позвал он. — Берись за одну оглоблю, я возьмусь за другую.
Фермер сделал шаг вперед, и на мгновение показалось, что его схватят и утащат обратно. Мужчина окинул толпу разъяренным взглядом.
— Угу, сэр, сделаю, как говорите… И ежели хычь кто-то попытается меня удержать, лежать ему с переломанными косточками.
Странная процессия беспрепятственно двинулась сквозь темноту. Возможно, им не мешали потому, что чувствовали их правоту; возможно, селяне испугались гнева Риверсло или бледного как мел Дэвида со шпагой на поясе; но, скорее всего, дело было в идущем бок о бок со священником Марке Ридделе.