В отчизне Данта, древней, знаменитой,
В тот самый век, когда монах немецкий
Противу папы смело восставал,
Жил честный гражданин, Филиппо Стродзи.
Он был богат и знатен; торговал
Со всей Европой, заседал в судах
И вел за дело правое войну
С соседями: не раз ему вверяла
Свою судьбу тосканская столица.
И был он справедлив, и прост, и кроток;
Не соблазнял, но покорял умом
Противников… и зависти враждебной,
Тревожной злобы, низкого коварства
Не ведал прямодушный человек.
В нем древний римлянин воскрес; во всех
Его делах, и в поступи, во взорах,
В обдуманной медлительности речи
Дышало благородное сознанье —
Сознанье государственного мужа.
Не позволял он называть себя
Почетными названьями; льстецам
Он говорил: «Меня зовут Филиппом,
Я сын купца». Любовью беспредельной
Любил он родину, любил свободу,
И, верный строгой мудрости Зенона,
Ни смерти не боялся, ни безумно
Не радовался жизни, но бесчестно,
Но в рабстве жить не мог и не хотел.
И вот, когда семейство Медичисов,
Людей честолюбивых, пышных, умных,
Уже давно любимое народом
(Со времени великого Козьмы),
Достигло власти наконец; когда
Сам император — Пятый Карл — родную
Дочь отдал Александру Медичису,
И, сильный силой царственного тестя,
Законы нагло начал попирать
Безумный Александр — восстал Филипп
И с жалобой не дерзкой, но достойной
Свободного народа, к венценосцу
Прибег. Но Карл остался непреклонным —
Цари друг другу все сродни. Тогда