Никто с суровостью мужчины
Меня не спас… я до кончины
Жила бы в «мирной тишине,
Не зная помыслов опасных…»
Я плачу… плачу… Стыдно мне
Тех горьких слез — и слез напрасных!
Кому я жалуюсь? Зачем,
Зачем я плачу? Перед кем?
Кто может выслушать упреки
Мои?… Быть может, эти строки,
Следы горячих слез моих,
Друзьям покажет он лукаво,
На толки праздные чужих
Людей предаст меня?.. Но, право,
С ума схожу я…
Вот, Андрей
(Теперь мы с вами хладнокровно
Поговорим), как безусловно
Я верю вам. Души моей
Я не скрываю перед вами.
Конечно, знаете вы сами,
Что значит женская печаль…
Я вспомнила, в какую даль
Вас унесло… Мне стало грустно…
И то, что высказать изустно
Я не посмела бы… Меня
Поймете вы! Что́ делать, я
Не слишком счастлива. Но годы
Пройдут — соста́реюсь… и той
Любви блаженной, той свободы
Мне не захочется самой.
Я перечла свое маранье…
Андрей, не вздумайте в моем
Письме постыдное желанье
Найти… Но, боже мой! о чем
Могла я к вам писать?.. Мне больно,
Я плачу, жалуюсь невольно…
Но легче мне теперь, ясней…
И сердце после долгой битвы
Желает отдыха, молитвы
И бьется медленней… вольней…
Андрей, прощайте. Дайте руку
Не на свиданье — на разлуку.
Судьба!.. Но если в тишине
Та дружба старая случайно
Еще живет… и если тайно
Хоть изредка… вам обо мне,
О стороне родной, далекой,
Приходят мысли… знайте: там
Есть сердце, полное глубокой
Печалью, преданное вам.
Среди волнений жизни новой
Об участи моей суровой
Вы позабудете… Но вас
Я буду помнить — вечно… вечно…
И в каждый светлый, тихий час
Благодарить вас бесконечно.
Прощайте, добрый, старый друг…
Какое горькое мгновенье!
Мучительно расстаться вдруг…
Но страшно долгое томленье…
От полноты души моей
На жизнь обильную, святую…
И даже — на любовь иную
Благословляю вас, Андрей!»
Он жадно пробежал письмо глазами…
Исписанный листок в его руках
Дрожал… Он вышел тихими шагами
С улыбкой невеселой на губах…
Но здесь, читатель, мы простимся с вами,
С Андреем и с Дуняшей. Право, страх
Подумать — как давно, с каким терпеньем
Вы нас дарите вашим снисхожденьем.