Марийка допивала компот, когда дверь блиндажа стукнула, и к ней шагнул плотный, широкоплечий военный.
— Командир батальона Буханец, — сказал он, взяв табуретку и подсаживаясь к Марийке. — Вы свободны, Вигонен.
— Извините, но покажите ваш документ, — прошептала Мария.
Буханец вытащил небольшую книжечку, поднёс её к глазам Марии.
— Я разведчица. Соедините меня с 32-м. Как можно скорее.
— Вас понял. Идти можете? Телефон совсем рядом, в соседнем блиндаже. Я помогу вам.
Буханец надел на Марийку шинель, застегнул пуговицы, взял под руку, повёл по ступенькам вверх. Толстыми, окровавленными ногами она медленно ступала по аккуратной дорожке, усыпанной чистым белым песочком. Прошли мимо часового, который испуганно оглядел их и, отдавая честь комбату, так и остался с поднятой к пилотке пятернёй.
Связист крутнул ручку полевого телефона, скороговоркой выпалил позывной, протянул трубку комбату.
— Мне 32-го. Хорошо, подожду. Товарищ 32-й, на проводе капитан Буханец, комбат-3, 1065 полка. У меня здесь девушка. Да, да, оттуда. Слушаюсь, передаю.
— Товарищ 32-й, — прошептала Мария. — Товарищ 32-й, это я, Мария. Помните? Товарищ Сычов, задание выполнено. Рады? Погодите. Аня погибла, моя подруга, мой командир. Утонула, когда переправлялись через Свирь. Пять дней назад. Доложите, пожалуйста, Могикану в Беломорск. Срочно. Кончаю связь. Мне плохо, я заболела. Спасибо, буду ждать. Хорошо, передаю телефон.
Сычов распорядился коротко и понятно.
— Слушай внимательно, Буханец. Девушку эту одеть, умыть, накормить и спать положить. Я тотчас высылаю машину. С ней — никаких разговоров, не задавать никаких вопросов. Контакт ограничить до минимума. Вигонен у вас? А Логинов — переводчик из штаба корпуса? Пусть Логинов и сопровождает её. Выделите двух автоматчиков. Девушку в кабину, автоматчиков в кузов. До связи.
…Вечером Марийка уже была у Сычова. Он посадил её рядом, пошутил, что ей очень идёт военная форма. Зазвонил телефон.
— Это Беломорск, уже шестой раз. Говорите, Маша, на проводе Могикан.
Марийка встала, медленно поднесла тяжёлую трубку и услышала вдали такой непохожий голос Андропова, который повторял одно и то же:
— Марийка, держись. Слышишь меня? Держись, Марийка, держись. Я всё знаю, всё, поняла? Мне Сычов сказал. Жди самолёт. Жди самолёт.
— Юрий Владимирович, Аня умерла. Аннушка наша утонула…
Трубка замолчала. Марийка сильнее прижала её к уху. Линия щёлкала, гудела, потрескивала.
— Анна Лисицина погибла за Советскую Родину, за наше бессмертное дело, Мария.