– Осел! – сказал Георг, бросив папку на стол. – Довести процветавшую империю до революции за короткий срок – это нужно сильно постараться. Надеюсь, ты сопьешься в своем имении, всеми проклятый и забытый. Сын шлюхи! Ублюдок!
Успокаивая себя, он прошелся по кабинету, затем вернулся к столу. Звонком вызвал секретаря, вручил ему папку с прошением премьера и отдал нужные указания. Тот, кто говорит, что король в Британии не правит, сильно ошибается. Да, он не вмешивается в дела правительства и парламента, но в любой момент может отправить первое в отставку, а второй распустить. Король обладает огромными личными финансами, вправе помиловать любого преступника, пожаловать отличившему подданному рыцарство, что в Британии невероятно ценится. Он глава всех масонских лож, ему обязаны докладывать, ничего не утаивая, главы спецслужб. Ни один человек в Британии не информирован о делах страны настолько полно, как монарх. Если правление его долгое, король приобретает огромные знания и опыт, что делает его незаменимым арбитром в сложных политических ситуациях. Забери у Британии эту фигуру – и все посыплется.
«Мария! – вспомнил Георг и поморщился. – Надо поручить новому кабинету министров договориться с русскими. Пойти, если нужно на уступки. Пообещать, например, что не станем впредь вмешиваться в их дела. Россия показала себя сильным игроком, медведь научился кусаться. Пусть сидит у себя в берлоге, Британии и без него забот хватит…»
* * *
Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги…
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
За окном – снег. Ветра нет, и крупные, пушистые снежинки скользят с неба, как по ниткам – верно подметил поэт. В Москве январь. Много времени прошло с того дня, как одного глупого и самонадеянного хирурга подстрелили возле собственного дома. Позади месяцы лечения: сначала в отдельной палате военного госпиталя, затем – здесь, в специально выделенной комнате бывшего Патриаршего подворья в Кремле. Я опять выжил. Повезло, что быстро привезли в госпиталь, что там оказалась готовой операционная, а в ней ждал Михаил, навострившийся на фронте на торакальной хирургии. Повезло, что у него оказалась та же группа крови, и на последнем этапе операции друг щедро влил ее в меня. Хотя, может, и не стоило…
Много всего произошло за эти месяцы. Россия подписала с Германией мирный договор, более похожий на капитуляцию последней. Русская армия прошла церемониальным маршем под Бранденбургскими воротами. Парадный расчет возглавили сводные батальоны Белорусского фронта, как наиболее отличившиеся в войне. Командовал парадом Брусилов, принимал – Алексеев. На победителей пролился дождь орденов и медалей, чинов и денежных выдач. А вот на стенах Рейхстага русские солдаты и офицера расписываться не стали – государыня запретила. С новым немецким правительством мы сотрудничаем. Заключено торговое соглашение, на запад пошли эшелоны с продовольствием, обратно – со станками, оборудованием, материалами. Тещенька, похоже, намерена вылепить из Германии вторую ГДР – я рассказывал ей об этом государстве в моем мире; о том, что не было у СССР более верного союзника в Европе. Правда, это дело неспешное, понадобятся годы.