Двухэтажное строение кособоко возвышалось над машинами и штабелями ящиков. И сразу было видно: лет сто ему, не меньше.
Мне вообще-то нравятся старинные дома. Те, что с резьбой, фигурными балконами, всякими надстройками, жестяным кружевом и хитрыми крылечками. Но в этом здании не было ничего привлекательного. Ржавая крыша, квадратные окна с плоскими карнизами, щелястая обшивка из досок. Доски были когда-то покрыты серо-зеленой краской, теперь она облезла. Не дом, а большой сарай. Только одно слегка украшало его — большое полукруглое окно с переплетом, похожим на тележные спицы. Некоторые стекла между «спицами» были разноцветные (наверно, еще со старинных времен). А некоторых не было вовсе… Окно располагалось над крыльцом с кривым навесом и двустворчатой дверью. К двери вела среди машин и мусора мощенная кирпичом дорожка.
Мы пошли по этой дорожке.
Над навесом торчала приколоченная к столбам широкая доска. Желтая, с черными буквами:
Буквы были с завитушками, как в старинном журнале «Нива».
Я не очень удивился названию. У нас в городе хватает всяких таких вывесок. Есть пивной ресторан «Ермолаевъ», есть чайная «В гостях у Раневской», есть таверна «Господинъ Протасовъ» (был знаменитый купец когда-то). Но все же странно, что кафе открыли в этой вот развалюхе.
— Я и не знал, что здесь такое заведение. Не обращал внимания…
— Оно тут давно. Просто его мало знают…
— На улице даже вывески с указателем нет…
— Да… Но, кому надо, тот найдет… — отозвался Чибис чуть горделиво.
— Понятно. Ты вот нашел… — заметил я. И слегка забоялся: — А нас оттуда не попрут?
— Нет. Меня там знают…
Подошли к дверям. Чибис потянул витую медную ручку, правая створка отошла. По ногам дохнуло мягкой прохладой, а по лицу запахом чего-то жареного (вкусно так). Мы спустились по нескольким ступенькам, прошагали через полутемные сени с окном пустого гардероба. Чибис раздвинул занавесь из пробковых висюлек, и… я увидел самолет.
Это первое, что я увидел. И у меня натурально отвисла челюсть.
Конечно, это была модель. Но такая громадная, что в первый миг самолет показался настоящим. Размах крыльев — метра три. И все в нем казалось настоящим. Мотор с торчащими во все стороны ребристыми цилиндрами, блестящий красный пропеллер, колесики с резиновым узором на пухлых шинах, выгнутое ветровое стекло. За стеклом сумел бы, пожалуй, поместиться пацаненок вроде Саньчика…
Под серебристой обшивкой проступали гнутые рейки каркаса — как у старинного аэроплана. Да и весь он был старинной конструкции — как те летательные аппараты, на которых отчаянные авиаторы сто лет назад выписывали первые «бочки» и «мертвые петли»…