– Сава повел людей дальше, а мне Малфрида приказала дожидаться тебя. Надо было узнать, выжил ли ты, стал ли кем-то иным…
Тут Мокей умолк, но Добрыня догадался, почему ранее кромешник так рассматривал его: ведь он и впрямь мог согласиться с условиями Кощея, мог принять их и подчиниться.
– Я не смог победить Бессмертного, но сил у меня еще немало для будущей схватки. Полагаю, что это не мои силы, а от волшебства Кощея.
– Нет, это твои собственные силы, Добрыня. Они были в тебе с рождения, просто некогда ты от них отказался. Но, попав в мир, где властвуют чары, ты их принял вновь. И они останутся в тебе… если сам того пожелаешь. Но учти, однажды они могут взять над тобой верх. Как это случилось с твоей матерью.
Добрыня поежился. Тут бы подумать… но сейчас он этого не хотел. Не ко времени, не к месту, да и не будет нынче искренним любое его желание, что бы он ни выбрал. Выбор ему еще только предстоял.
Мокей поднялся.
– Ладно, передохнули, витязь, и в путь. А то наши о тебе волнуются, ждут.
«Он сказал – наши?» – поразился Добрыня. Он ничего не понимал. Но решил пока не расспрашивать.
Было светло, тучи клубились где-то в стороне, так что видны были горы и полосы снега на них. Солнце не садилось, оно хоть и зашло за дальний хребет, но свет его продолжал алеть, и везде на черных скалах виднелись багряные отблески.
«Какой сейчас час? Когда я вышел из-под земли – утром или вечером?» – гадал Добрыня. Но особо не стремился разобраться. В какой-то миг он уловил запах серы от Смрадной реки, даже ранее, чем кромешник. Смрадной… или Смородины, как некогда пел о ней под перезвон гуслей Добрыня. И все же нынче его не сильно раздражал запах серы. Ну пучится где-то внизу рыжая густая течь – что с того? А вот людей эта вонь, похоже, донимала сильно. Они ушли от Смрадной реки подальше в лес, найдя пристанище у обычного ручья, развели костер из мхов и лапника, чтобы комары не донимали. Пленников их укусы сперва даже радовали – приятно чувствовать себя живым, пусть и испытывая зуд. Но вскоре оказалось, что отдать себя на растерзание рою комаров не такое уж удовольствие. Вот и жались к огню. Правда, встрепенулись, когда из-под нависающих хвойных лап вышел кромешник, а за ним, сияя дивным доспехом и некой особой силой, появился богатырь Добрыня.
Они смотрели на него, не веря своим глазам. Он выглядел как светлый витязь из сказания, как богатырь из чудесных легенд. Он сам был чудесен в своей переливающейся кольчуге и сверкающем шлеме, даже несмотря на темную щетину на щеках и красный след от ожога на скуле.