В России, творчески развил мысли американца несущийся в чёрной машине по ночной Москве Перелесов, красивые — это власть, а плебс — девиантный отстой. Ему одна дорога — смерть. Сейчас он упирается, митингует, кипит в сетях, но вскоре сможет протестовать исключительно посредством массовых сексуальных извращений, каннибализма и… смерти. Власть уже пережила смерть духа, но ещё не утратила воли к наслаждению. А потому сформировала буферную между собой и плебсом популяцию силовых мышей (мышгвардию). Нам, русским красивым, с гордостью за свой народ подумал Перелесов, хватило ума оградить себя от девиантного (в недалёком будущем гомосексуально-каннибалистичес-кого) отстоя мышгвардией. Вот только, вспомнил экономического чекиста Грибова, ограда трещит и валится.
Стриженый затылок охранника впереди застилал Перелесову обтянутую чёрной наволочкой, обколотую булавками звёзд подушку неба. Оно так редко бывает над Москвой ясным и чистым, вздохнул он, а тут эта голова.
Почему-то захотелось позвонить матери, услышать её голос. Последний раз они разговаривали две недели назад. Мать сказала, что собирается в Парагвай. «Зачем?» «Хочу увидеть место», — ответила она после долгой паузы. «Валгаллу?» «Он говорил, что в Германии для его могилы места нет». «Ну да, — согласился Перелесов, — где же ещё? В Парагвае нет такой, как в Германии, Willkommenskultur для мигрантов и сексуальных меньшинств». «Он говорил, что его место среди товарищей по оружию». «Да, но при чём здесь ты?» — Перелесов вспомнил рассказ Пра, как она спасалась в поле от расстреливавшего из пулемёта беженцев «Мессершмитта». Если бы не изумившие пилота тёплые до колен трусы с начёсом, так бы и пропала. И не было бы на свете ни матери, ни Перелесова. Вполне возможно, что и тот пилот мирно покоится под каменным крестом Gott mit uns с орлом и свастикой в парагвайском пантеоне. «Мне сказали, там рядом есть кладбище для вдов».
Похоже, генетическое движение к красивым начинается в предшествующих поколениях, подумал Перелесов. Какое дело красивым до Второй мировой войны? Какая им разница, кто победил и на чьей стороне был Бог? Красивые не знают Бога.
Фотографии господина Герхарда и Салазара по-прежнему висели на почётном месте в доме матери в Синтре. Перелесов обратил внимание, что мать подолгу смотрит на них, и в её глазах появляются слёзы. А ещё заметил, что она с некоторых пор как бы не помнит обстоятельств смерти мужа, верит (или делает вид), что он умер естественной смертью.
Господин Герхард так и не смог ему объяснить, зачем он, немец, всю жизнь лез в Россию? Воевал в Сталинграде, хотел уничтожить, порвать её на части. В ельцинские годы рвал, как марлю, её промышленность. Вырвал для себя такой клок, что хватило на всю оставшуюся жизнь. Радуйся! Но нет, Россия для него воплотилась в матери. Обладая ею, он доминировал над тихой, покорной его воле и безответной, как ему казалось, Россией. Но она вдруг придушила его, воскрешённого к новой жизни парагвайским шаманом, исправила ошибку пощадившей в своё время юного солдата вермахта орудийно-танковой грозной сталинградской России.