Хутор прасола хотели взять под наблюдение, но это оказалось невозможно. Дом со служебными постройками стоял на окраине огромной Рудной пущи. Напротив перекресток двух местных шляхов, в четырех верстах — станция железной дороги. Кроме пущи, других лесов вблизи нет, все поляки свели на дрова. Не поставишь же филера в чистом поле. И землянку в чащобе не выроешь. Лыков проехал мимо взад-вперед, убедился, что подступов к дому нет, и решил пойти в разведку. Жандарм пытался отговорить столичного чиновника, но не преуспел. Алексей Николаевич загримировался под коммивояжера по продаже швейных машин, набил портфель рекламными бумажками. Приклеил «шпанку» — короткую бородку модного фасона. Сунул в кобуру браунинг. Попросил жандармов спрятаться за ближайшим кустом — вышло аж в трехстах саженях. Мысленно перекрестился и отправился к попу-расстриге. Для маскировки сыщик нанял бричку с местным фурманом, которого знала вся округа.
Он соскочил с брички перед крепкими воротами и властно стукнул в них кулаком. Открылась калитка сбоку, и выглянул молодой русский парень простоватой наружности.
— Ась? Вы, пан, по какой надобности?
Увидев, что собеседник его совсем юн, Алексей Николаевич тут же сменил тактику.
— Тебе на военную службу-то когда, детинушка?
— Я освобожденный, — растерянно ответил тот. — А чево?
— Не хочет твой хозяин машинку швейную купить? Хорошая машинка. Я ему рассрочку дам.
— Эвона… надо его самого спросить.
— Так пусти меня, я и спрошу.
Парень замешкался, тогда Лыков нагло отстранил его и вошел сначала во двор, а потом и в дом. Юнец семенил следом и что-то бубнил, но незваный гость не обращал на это внимания.
Алексей Николаевич шагал по длинному коридору на свет, и тщательно осматривался. Вот кухня, вот сени, из них две двери. В которую зайти? Он толкнул левую и оказался лицом к лицу с рослым мужиком свирепой наружности. Тот стоял в центре большой комнаты и удивленно смотрел на вошедшего. Что-то сообразил и сунул руку в карман.
Сзади Лыкова наконец-то догнал парнишка и сказал верзиле:
— Вот.
— Что вот, Петька? Ты кого привел, сукин потрох?
— Эта… дядя Ваня… машинку он продает.
— Какую, к лешему машинку? — заревел «дядя» и шагнул к сыщику. Мигом он извлек из кармана большой нож, поднес его к лицу коллежского советника и сказал: — Замри.
Тот застыл. Острое лезвие покачивалось в полувершке от его горла.
— Вы чего, уважаемый? — сиплым голосом проговорил питерец. — Я действительно машинки продаю. Могу «Зингер», могу «Кайзер» или «Пфафф»; какую хошь через меня легко приобрести. Вы чего желаете? И скидку дам, и рассрочку… на полгода.