— Понимаешь… понимаете…
— Давай на «ты» вне уроков…
— Понимаешь, Киев — это город моего сердца. Мечта! А мама не понимает…
Я понимала. Я сама мечтала уехать — в другой город, не в Киев, но смысл был тот же. Я понимала Марину и покупала у неё мыло. Это бы мой взнос в дело осуществления её мечты. Мыло было самым дешевым товаром в орифлеймовском каталоге. Покупать что-то более дорогое я не могла: ведь я копила на собственную мечту.
Марина уехала в Киев даже раньше, чем я в Петербург.
Я ничего не знала о её судьбе целый год.
А теперь я приехала. Анечка — староста класса, в котором я проходила ту самую практику, — тоже жила рядом со мной. Она встретила меня в третий день после приезда. Я не спрашивала её о Марине (да и не помнила я уже о ней), но Анечка поспешила осведомить меня:
— Маринка наша вернулась из Киева. С животиком.
Я сижу и смотрю на кусок мыла в форме бегемотика. Мыло пахнет малиной. Когда я была маленькой, меня ужасно расстроило то, что мыло пахнет так вкусно. Потому что на вкус оно оказалось горьким.
Набираю телефонный номер.
— Здравствуйте, Марину можно?
— Её нет.
— Передайте ей, что звонила Людмила… Люда.
— Хорошо, передам.
Маринина мама растила дочку одна. Помню её по родительскому собранию: удивительно спокойная женщина, похожая на водную гладь, по которой не пробегает даже мелкая рябь, само воплощение тишины, отражение неба.
Звонок. Такой неожиданный, что я вздрагиваю. Я не верила, что она перезвонит.
— Марина?
— Привет! Мама сказала, что ты мне звонила…
— Да, я вот вернулась…
— Я тоже… Ты знаешь, наверное…
— Да, люди постарались уже…
— А ты как?
— Да нормально… магистратуру окончила… работала в разных местах…
— Я тоже… пела в переходе, а зимой торговала в магазинчике одном бижутерией… но с хозяином поругалась — он все, что воровали, из нашей зарплаты высчитывал…
— У меня тоже высчитывали, когда я торговала…
— Тоже торговала?
— А что еще приезжей делать, пусть и с дипломом, но без опыта…
— Я тебе всегда хотела написать, но не знала адреса… написать, что добиваюсь, что борюсь за мечту… а потом… потом Леша меня бросил… беременную уже…
— А я Лешу бросила. Только другого.
— Тоже сволочью оказался?
— Ага. Очень меня любил, расставаться не хотел, да жениться все-таки собирался на дочке директора банка.
Мы замолчали. Каждая взвешивала чужого Лешу на предмет подлости, и каждая находила своего более тяжелым.
— Слушай, что вообще за фигня такая: одни Леши вокруг! — сказала наконец Марина.
— Ну, если сын родится, назови его Людвигом! В честь Бетховена.
— А это мысль!
— А можешь просто назвать — Бетховен: и в честь собаки тоже! Два в одном!