Князь с сомнением смотрел на рисунок
– Почему не прикрыт второй этаж?
– Потому что здесь все дома одноэтажные. Никто не полезет на второй этаж.
– Залезть на второй этаж – невелика сноровка. Почему дверь ведет прямо в покои?
– У нас нет другого плана – сказал Шамиль Идрисович – мы можем расстрелять посты на входе. Это возможно.
– Нет – сказал Шаховской
– В чем дело?
– Посты уберете вы, сударь. Я не питаю доверия к вам.
– Это недопустимо.
– Он прав – сказал Али, затягиваясь сигаретой – вы не обязаны доверять мне. Но я не смогу один – справиться с четырьмя
– Мы можем вам помочь. Но начать – должны вы.
– Хорошо. Договорились
– А что потом? – спросил Шаховской
– Потом – вы отходите. Гариб – выведет вас за пределы города.
– Я не об этом. Кто будет править здесь?
Ни Шамиль Идрисович, ни Али – не ответили.
– Лучше плохой правитель, чем совсем никакого верно?
– Простите, князь – сказал Шамиль Идрисович – но политические вопросы не ваше дело. Вопрос с властью здесь решится.
* * *
План – был не слишком плох и не слишком хорош – но он был достаточен для того, чтобы быть претворенным в жизнь. В конце концов, идеальных планов не бывает и обычно делать хоть что-то – бывает лучше, чем не делать ничего. Возможно, все бы прошло гладко, а может быть – и нет. Но узнать это – было не суждено. Потому что этот день – был особенным днем. Двадцать девятое марта. Последний день перед бойней…
Про бойню в Адене – они так и не узнали, да и не могли узнать. Из-за опасений пеленгации и невозможности развернуть антенну – они не узнали о том, что в этот день во время Племенного совета – был убит Абу, нечестивый правитель княжества Бейхан, и вместе с ним – погибли или были ранены практически все князья Федерации. В Адене началась бойня, и первым, кто о ней узнал – был Али. Потому что во дворце – была военная радиостанция…
Князь со своими людьми – весь день рассматривали карту и намечали порядок действий, состав команд и порядок прикрытия. Это было внове для них – они были настоящими мастерами партизанских действий в горах, но специфику штурма здания представляли себе слабо. Спасало только то, что штурмовать само здание – необходимости не было: с террасы они попадали прямо в покои правителя Абу…
Ближе к вечеру – князь просто отключился, сев в углу у стены и использовав в качестве постели – мешок с рисом. Он спал неспокойно… ему снился Аден… старый добрый, оставшийся от англичан Аден. Когда не обстреливали, не терроризировали – красивейшее место, с величественным вулканом, с роскошным черным вулканическим песком пляжей, с улочками построенных на британский манер домов с крытыми пешеходными галереями, с зеленью поля для гольфа. Ему уже давно не снилась Россия… он оставил ее давно, и больше – почти что не вспоминал. Этот мир – страшный, грязный, опасный, чуждый – был ему намного понятнее и ближе родных русских берез. Он видел кустарники, горные речушки, неспешно идущий тропой караван… это было как будто он летел над горами. Он поднимался все выше и выше, и немилосердное местное солнце не палило и не сжигало – а ласково, совсем как русское солнце грело. Потом – его сильно затрясло, совсем как будто ты попал в воздушную яму – и от тряски он проснулся…