— Может быть тогда уж от подъезда отойдём, в теньке сидеть сегодня приятнее.
— Это мы с радостью, — одобрил незнакомец, и подхватив сумку, поднялся.
Оказывается, назвав визитёра высоким, я его сильно недооценил. Дядя Стёпа, и никак иначе, труднее всего было не таращить глаза на своего спутника, идя рядом по двору. При своём росте в метр восемьдесят пять, я едва дотягивал до его подмышки.
Небрежно опустив сумку на обшарпанную лавочку, этот колоритный персонаж протянул руку и представился:
— Степан!
— Дима, — с трудом сохраняя каменное выражение на лице, пожал я ладонь. Та ещё лопата, кстати.
— Можете не сдерживать себя, и улыбнуться, мне самому порой смешно. Как так родителям удалось угадать с именем — даже не знаю. Меня и в школе иначе как 'Дядя Стёпа' не называли, даже учителя.
— Вы из каких-то госструктур? — попытался угадать я.
— Оттуда, — покладисто согласился со мной Степан. — Удостоверение будем смотреть?
— Зачем? Предстоит настолько серьёзный разговор? — поднял я правую бровь. — Меня заверяли, что ваши ребята стараются не беспокоить хранителей.
— Вообще то так и есть, но познакомиться и поговорить, как простые люди, мы ведь можем? Тем более что вы пока ещё не вступили в полной мере в свои силы и права. Пять минут, не более. Говорят, чревато может быть, — он даже на часы посмотрел, и в самом деле, видимо контролируя время нашей беседы.
Этой его фразы я не понял, но, наверное, лучше было просто принять на веру, а потому согласился:
— Хорошо, слушаю вас. Мороженое, кстати, очень вкусное, спасибо.
Очередная улыбка — этому человеку хочется верить, а его обаянию поддаёшься сам того не замечая. Знают, кого посылать…
— Я хочу предложить вам помощь, не больше и не меньше.
— Вот как? — удивляюсь, и он кивает.
— Дмитрий, прогресс не стоит на месте. На дворе двадцать первый век, наука и техника шагнули далеко вперёд, по сравнению с прошлыми явлениями хранителей в наш мир. Вы уже пообщались с Мирославом, насколько я понимаю.
Теперь киваю я, и улыбка Степана становится доверительной, он говорит с небольшим сожалением:
— К сожалению, Мирослав родился в девятнадцатом веке. Задумайтесь, даже не в прошлом, а в позапрошлом! Он жил во времена распространения паровозов, при нём фотографии или те же спички только-только изобретались. Между вами стоит культурная и научная пропасти!
— Возможно, это так, — пожал я плечами, — ну и что?
— Общаться вам это конечно не мешает, кстати говорят, что Мирослав был весьма интересным собеседником, эрудированным и разносторонне образованным. Но он не способен правильно оценить помощь государства в вашей работе.