Все мысли о ней, не хочу верить в плохое и не могу придумать возможные оправдания. Не воспринимаю окружающую действительность, и дорога проходит мимо моего внимания, мне сейчас не до неё.
Наверное, надо поговорить с Муфтиком. Только сейчас понимаю, что малый народ может подсказать в данной ситуации, и прежде чем спускаться вниз, надо пробовать обратиться к ним. Кольнула мысль: что же это за хранитель, который при первой же нестандартной ситуации, бежит за помощью? В то же время, что я могу сделать сам?
Перебирая возможные варианты, вспомнил даже про Дядю Стёпу, который конечно с радостью поможет чем угодно, и вполне возможно без особого труда разберётся в ситуации, но к которому к сожалению, обращаться нельзя.
Мне нужно прожить в Белоземице ещё девять дней, угрожает ли что-то моей жизни? Мой рычащий друг, что сидит где-то глубоко внутри, сказал, что лишь в последний день. Но это от неведомой женщины, а если в ситуации замешаны несколько сторон? Кстати, возможно тогда на крыше вообще была Яна. Да что я о ней знаю? Даже документов не видел…
С этими мыслями, дорога пролетает незаметно. Едва-едва успеваю на вечерний рейс до Белоземицы, бегу за уже отъезжающим микроавтобусом, и водитель, заметив меня, к счастью останавливается. Точно сомнамбула, иду от остановки к своему дому, но так и не решаюсь войти внутрь. Сажусь на крыльце и долго смотрю как по небу плывут облака.
— А вон то, что справа это я… — говорю в пол голоса сам себе. И выкрикиваю в голос: — Муфтик! Бутончик!
— Рассказывай! — почти сразу раздалось сзади. — Не держи, значиться в себе, юный хранитель.
Глава ветви слушает молча. Как-то незаметно, во время рассказа к нам присоединился и мой новый то ли друг, то ли персональный хранитель. Фотография удостоилась самого пристального внимания со стороны Бутончика и небрежного взгляда от Муфтика.
— Люди ещё и не такое сделают, — бурчит он.
— Сашка мой друг, он не будет вводить меня в заблуждение. Кроме того, здесь копия свидетельства о смерти и другие её документы.
Эти бумаги малые изучили вдвоём, пальцами водили по буквам, хмыкали, да так, что под конец у меня возникло сомнение: умеют ли они вообще читать.
— Я тоже могу сотворить такую писульку, — резюмировал наконец глава ветви. — Хотя бумага хорошая, нам когда-то газеты попроще приносили.
— Да это вообще ксерокопия, — вздохнул я.
— Чего?
— Такой… дубликат настоящего листочка, а не оригинал.
Они опять принялись за изучение листа, но на этот раз я не дал им много времени.
— Муфтик, Яна однажды упомянула о каких-то 'неживых'.