— В ту пору сил у меня было хоть отбавляй, и я обладал возможностью перемещения без привязок. Нужно было только заклинание и четкое представление места, куда я хочу перенестись. Поэтому я как ополоумевший бросился в библиотеку и начал вершить заклинание. Я чертил руны чьей-то кровью… даже не знаю, своей или кого-то из нападавших. Эдмонд ворвался пару минут спустя. Отец велел и ему отступать. Эд все орал: «Велор, жди! Не смей! Жди отца!», но я просто обезумел от страха. В дверь уже ломились, и в ту секунду, когда я, едва закончив начертание, произнес заклинание, дверь распахнулась и захватчики вломились в библиотеку. Натана неслась во главе этой братии, преимущественно состоящей, из представителей людской расы. Помню ее взгляд, полный страха и отчаяния, обращенный ко мне. Помню, как она рванула в нашу сторону, творя по пути какое-то заклинание… — Велор потупился. — Что произошло потом, я до сих пор так и не знаю. Нас должно было просто перебросить во дворец, но что-то пошло не так. Думаю, я ошибся, и руна была начертана неверно… Я не знаю, но… Я очнулся в каком-то поле, мне в лицо сыпал мелкий противный снег. Земля сотрясалась, а я был настолько слаб и обессилен, что даже подняться на ноги не смог. Вдали кто-то кричал, что-то рушилось… Я даже не сразу понял, что нас выкинуло в другой мир! А потом на меня налетел Эд. Он был в ярости. Я думал, он убьет меня.
— Велор… — я прошептала это одними губами.
Мужчина помотал головой, впившись в волосы, словно желая вырвать их.
— Я ненавижу себя, Элиза! Ненавижу за то, что ослушался приказа Эдмонда и самовольно покинул пост! Я ненавижу себя за свою трусость! Я проклинаю себя за то, что не дождался отца… Он погиб по моей вине, Элиза! — поднял на меня повлажневшие глаза, Велор.
— Но ведь ты спас свою семью! Валери, Эд, Лео, Эдана… Они живы благодаря тебе! — я инстинктивно подсела ближе к Велору и положила свои руки ему на плечи.
Но мужчина вновь отрицательно помотал головой.
— Нет! Все это случилась из-за меня! Все это из-за моей гордыни, из-за моей трусости… И даже ты теперь страдаешь по моей вине, Элиза, — тихо произнес мужчина, глядя мне прямо в глаза, а я сидела и не знала что сказать.
Голова кружилась от выпитого, и мне казалось, что под этим взглядом серых глаз я совершенно перестала что-то понимать.
Но одно я знала и осознавала абсолютно ясно. Сейчас, именно в эту секунду, Велор был настоящим. Таким, каким я, пусть и неосознанно, всегда хотела его видеть.
Без холодной язвительной маски, без привычного колкого прищура… Он был собой! И он был разбит. Подавлен, сожжен. Практически сто лет он жил, неся в себе груз вины, практически сто лет он питал ненависть к себе. И, о Боже, какая боль отражалась сейчас в его глазах!