— Разумеется, нет.
— Ну, раз так, то выдержит, — примирительно изрек мужчина. — Уж я прослежу, чтобы ты ничего не натворила, — снова засмеялся он.
Я сердито фыркнула.
— И почему это лишь я одна могу быть во всем виновна? Ты еще скажи, что по моей вине случаются все природные катаклизмы! — с сарказмом проворчала я.
— Я бы не удивился, если бы это было так, — хитро, словно подзадоривая меня, отозвался брюнет и резко крутанул руль, входя в поворот.
Машину слегка тряхануло, и Эдана тут же проснулась.
— Долго я спала? — просипела девушка, вытирая мокрую щеку.
— Минут сорок, — отозвался ее брат. — Спи, как приедем, разбужу.
Эда послушно устроилась поудобнее и спустя пару минут вновь сладко засопела.
— Ты рассердилась? — убедившись, что сестра спит, окликнул брюнет вновь глазеющую в окно меня.
— С чего ты взял? — охотно вернулась я к разговору, Велор пожал плечами.
— Просто спросил, — спокойно ответил он. — Странно… — задумчиво протянул мужчина.
— Что? — вскинула голову я.
— Я не знаю, что ты чувствуешь! — воскликнул Велор. — Это странно.
— М-м-м… — помычала я. — Для меня это тоже необычно. Хотя я, конечно, не всегда чувствовала то, что чувствуешь ты: разве что только сильные эмоции. Но все же.
Мужчина завистливо хохотнул.
— Тебе повезло, ведь просто кто-то, в отличие от кого-то в состоянии контролировать свои эмоции, — высокомерно задрав подбородок, изрек Велор, намекая на мою эмоциональную неустойчивость.
Я передразнила его, покривлявшись. Мужчина никак не отреагировал.
— Я так поняла, ты сегодня практиковал на мне убеждение? — неожиданно вспомнила я непонятные ощущения и странный маятник в голове, когда Велор приказал мне успокоиться перед дымовой процедурой Аялы.
— Совсем немного, — усмехнулся он. — Можешь ничего не говорить! — рукой остановил он поток моих возмущений, готовых сойти на него как сель в горах. — Я впервые прочувствовал это на себе и, должен признать, это жутко неприятно! Больше это не повторится. Слава Богам, что я ни разу до этого не попытался тебя убедить или обаять! Это было бы… — развеселившийся, было, мужчина резко замолчал.
Он сосредоточенно уставился на дорогу, а я смущенно теребила пуговицу на пальто.
«Неужели его посещали мысли, подобно Эду, обаять меня?» — залилась я краской.
— А что ты чувствовал, когда Аяла ставила стену? — поинтересовалась я, все еще пламенея.
Мне и впрямь было интересно узнать, ведь моя битва с ветром все еще яркими картинками блуждала в голове. Но брюнет почему-то вдруг сощурился и, кажется, резко потерял интерес к нашей беседе.
— Думаю, это личное, — сухо и надменно каркнул он.