— У тебя… полчаса, — ободряюще напомнила она.
— Но ты же сказала, лишь через час будешь у меня!
— Час был полчаса назад, так что не теряй времени зря, — захихикала подруга и положила трубку.
Послушались короткие гудки, а меня начала пробирать ярость, сменившаяся в долю секунды непроходимой ленью. В злости швырнув мобильник обратно на прикроватную тумбу, я едва не сбила с нее кружку давным-давно остывшего чая.
— Да что б тебя! — принялась выуживать я телефон из тарелки с зачерствевшим бутербродом. — Понаставили тут.
Бутерброд и чай это попытка моей мамы проявить заботу и заодно выяснить, что же все-таки случилось между мной и Максом.
Нужно отметить, что ничего дельного она от меня так и не добилась. Не из-за моего нежелания раскрывать секреты маме, нет. Она у меня замечательная! Просто мне лишний раз не хотелось вспоминать все подробности неудавшегося романа и бередить уже немного поджившие раны.
Поворчав еще чуток, я поднялась на ноги.
Платяной шкаф стоял в двух шагах, но этот путь казался мне подъемом на Эверест. С трудом вернув конечностям способность передвигаться, я начала «восхождение». Голова слегка кружилась от безвылазного нахождения в постели, а тело неприятно саднило.
— Ну что, — подойдя к шкафу со встроенным в дверцу зеркалом, ехидно сказала я сама себе. — Веселей, бабуля, ты идешь на бал! — попыталась улыбнуться я своему отражению.
Однако отражение наотрез отказалось повторять мои маневры и лишь пустило кривую, злую усмешку по моим губам. Вернее, по моим отражающимся губам.
Ну и ладно! Я рывком открыла шкаф и достала костюм, заботливо купленный для меня Ритой. Протяжно не то вздохнув, не то завыв, кинула его на кровать и поплелась в ванную. Правда, выйдя в коридор, я тут же наткнулась на маму.
«Снова в засаде возле моей двери…» — с невозмутимым видом проплыла я мимо.
Останавливать меня родительница, к счастью, не стала. Лишь проводила тревожным взглядом и не менее тревожным вздохом.
Немного погодя, раздался звонок в дверь, а за ним и жизнерадостное щебетанье Риты.
— Ну, устроит ей сейчас маменька допрос с пристрастием на предмет моих печалей-горестей, — злорадно прошептала я.
Пусть это и жестоко, но перспектива Риткиных страданий под экзекуцией мамы слегка приподняла настроение.
«Сама ведь напросилась, — плескалась я в струях холодной воды. — Инициатива — ох, какая наказуемая штука!»
Усмехнувшись своим мыслям, я отправилась в комнату, где меня ждал ненавистный костюм. А минут пятнадцать спустя ко мне ворвалась и сама Марго с пылающими щеками и лбом.
Я сделала вид, что не заметила ее и продолжила наводить подобие красоты на своем немного помятом лице.