«Беги… Скорее… Скорее!»
Бестелесный голос торопил, а я смеялась. Обгоняя ветер, бежала по горячему песку стрелой. Глаза слепило яркое солнце и лазурь.
«Обгони, обгони… — подначивал шёпот. — Сможешь?»
— Легко! — подбавила скорости я.
Увернулась раз, другой от бестелесных нежных рук. Позабавившись и усыпив мое внимание, они без труда подхватили меня и толкнули вперёд.
— Нечестно! — сбившись с шага и нахлебавшись ветра, возмутилась я. — Шулер!
Раздался мягкий серебристый смех, а воздушные потоки резвее прежнего взвились вокруг и мягко повалили меня на песок, то и дело пробегаясь по ребрам едва ощутимыми прикосновениями, вызывая щекотку.
— Сдаюсь… — выдавила я в перерывах между хохотом, извалявшись в песке. — Сдаюсь, хватит!
Экзекуция вмиг прекратилась. Тяжело дыша и счастливо улыбаясь, я широко раскинула руки и замерла, восторженно распахнув глаза.
Высоко в небе, прямо надо мой парил воздушный змей. Широкие жёсткие крылья, сизые ленты… Он бился птицей, покоряя воздух. Точнее, воздух сам покорялся ему.
Змей был прекрасен. В глубокой небесной синеве он был единственным светлым пятнышком. Да и то, поднялся так высоко, что спустя мгновение уже был едва ли виден.
Я крепче сжала моток нити, чуя, как сердце дрогнуло. Глаз решила не спускать со своего сокровища, но потоки в мгновение спустили змея ниже.
Не отбрасывая тени, он замер на расстоянии вытянутой руки.
Один мой взгляд, и он послушно ляжет в ладони. Уснет, скрутив ленты. Но стоило лишь подумать, что тогда крылья его покроет пыль и паутина, стало тоскливо.
Нет, не место ему под замком. И я решилась, приспустила нить.
Змей в секунду взмыл на прежнюю высоту птичьего полета, но я больше не боялась.
Он вернётся. Всегда будет возвращаться.
Успокоившись окончательно, я развернула голову на бок, подставляя солнцу другую щеку, и тут же радостно вскрикнула. Приподнялась на руках и резво вскочила на ноги.
— Велор! — встала я на носочки и вскинула руку, размахивая в разные стороны.
Высокий, широкоплечий. Волосы, словно темное пламя, вились и бились по плечам и шее.
Мой Дракула.
Он и впрямь стоял у самой кромки волн в светлой рубахе и лёгких штанах, закатанных до самых колен. Вода подступала к самым кончикам его пальцев и с тяжелым разочарованным «ух-х», возвращалась, чтобы собрать силы и попытать удачу вновь.