Да и зачем ей мои заботы?
Когда я заберу ее с собой, она будет жить в неге и блаженстве. Не тревожась ни о чем. И пусть играет в милые ее сердцу активные игры, стреляет и скачет на лошади… Главное, чтобы по вечерам я видел ее в полупрозрачном белом платье на голое тело, и чтобы она говорила мне слова страсти, опускаясь рядом на постель…
От этой мысли все внутри свело от сладкого желания.
И я отпустил ее руку, что держал во время ее рассказа.
Иначе уже совсем не отпущу.
Аленор
— А драконы едят курицу?
— Ммм… Ты же видишь — с большим аппетитом! — принц драконов облизал пальцы, и мне стало смешно. Он ел так, словно не видел еды неделю. Впрочем, откуда я знаю, может, так и было?
— Ну все-таки, какая у вас еда?
— Аленор, — Ролар лукаво улыбнулся. — В человеческой ипостаси у драконов такая же еда, как у вас. И птички те же самые…
— А пирожки есть?
— Нет, — покачал головой он. — До пирожков мы не додумались.
— Вот! — рассмеялась я и протянула ему полотенце вытереть рот. — Все же люди
— самая прогрессивная раса в мире!
— Думаешь? — усмехнулся Ролар.
Когда мы так непринужденно беседовали, я почти не ощущала этого тугого, густого притяжения к нему. Просто было хорошо в его присутствии. Надо же…
Дракон, вообще другая раса. Другие обычаи, привычки, верования, наверное. Но ни с кем из мужчин мне не было так интересно и… свободно что ли. Лишь бы только он не начал снова свои игры, не начал смущать меня.
День прошел незаметно. Мы много разговаривали, я пару раз обработала его рану. Она выглядела все более выздоравливающей. Да и сил у Ролара явно прибавилось.
И все остальное вылетело из головы… Иногда мне казалось, что мы с ним дети, которые очутились вдвоем в шалаше и за которыми временно никто не присматривает. И можно играть, болтать, сколько захочется.
Лишь иногда его взгляд становился слишком пристальным, слишком ощутимым. И я с трудом уговаривала себя не опускать от смущения голову.
А к вечеру Ролар встал и пошел. Даже не покачиваясь. Потом вдруг провел рукой в воздухе — и вокруг ладони заискрились серебряные звездочки. Махнул — и звездочки завертелись в воздухе, поднялись вверх и посыпались на меня.
Я подставила ладонь, и парочка спустилась на нее. Не ощутимые физически, но блестящие и красивые…
— Что это? — рассмеялась я.
— Так, безделица… Просто моя магия возвращается.
При этой мысли тонкая нить грусти снова затрепетала у меня в груди. Магия вернется полностью. Он обратится огромным ящером. И улетит.
Я подула на искорки, они, как мотыльки, опять поднялись в воздух, закружились, опустились на пол и… погасли.