— Тая, держись, маленькая… Прошу тебя, — услышала я прямо над ухом. Альберт аккуратно, стараясь не тревожить мое тело, поднял меня на руки, придержал голову. Но стало больнее — каждое прикосновение заставляло кости ныть. — Сейчас, потерпи немного… Сейчас станет не больно… Вдохни…
Я втянула воздух — он вдруг запах какими-то травами — и боль отступила. Расплавилась, утекла. Перед глазами чуть прояснилось, и я увидела лицо Альберта. Он вглядывался в меня с тревогой, болью и еще каким-то непередаваемым чувством.
Лицо человека, чей мир рухнул в один момент, и он держится за последнее, что у него осталось.
А мне вдруг стало спокойно. Все закончилось. Альбиза… мертва ли она, не знаю. Но мне больше ничего не грозит. Мучения закончились. Мне больше не нужно бороться, терпеть. Каким бы ни был Альберт, теперь он обо мне позаботится.
И волк… надеюсь, он смог уйти… Я очень рада за него.
Наверное, нужно было что-то прошептать, сказать спасибо, или наоборот… Но у меня не было ни слов, ни сил.
Пока Альберт нес меня, я слышала обрывки фраз:
— Нет, я сам… Королевского лекаря немедленно!… Держись, Тая… Пожалуйста! Маленькая моя, держись…
Но темная пелена — теперь спокойная и теплая — все сильнее укрывала меня. И постепенно разум потонул в ней. Больше я ничего не видела и не слышала.
Когда я очнулась, перед глазами снова была темнота. Но не та тьма, что накатила, перед потерей сознания. Обычная темнота под сомкнутыми веками. Хорошо. Спокойно. Никакого дискомфорта в теле. Воздух пахнет чем-то свежим, травками, как утром в бабушкином саду. Она любила растения и выращивала много цветов, трав, кустарников…
Как давно это было. И как хорошо было тогда… И я сама была маленькой, не знала забот. Вот бы открыть глаза и оказаться в том времени. И узнать, что я все еще маленькая девочка, а смерть мамы, сложные отношения со Стасиком, похищение в другой мир — мне просто приснилось.
Открывать глаза не хотелось. Сознание знало, что все было по-настоящему. Хоть похищение в другой мир, говорящее зеркало, птеродактили и ужасное подземелье как раз и могли быть сном. Но нет.
Я пошевелила руками и ногами — все двигается, нигде не больно. Нужно осмотреться. Но я боялась, что подниму веки — и снова увижу каменные стены и злое лицо страшной женщины. Воспоминания нахлынули волной, и мелкая дрожь пробежалась по телу.
— Все хорошо, здесь только я, — услышала я глубокий голос Альберта, и горячая рука бережно обхватила мою ладонь на одеяле.
Я открыла глаза. Он сидел в кресле подле кровати и задумчиво смотрел на меня. Осунувшийся, бледный. Глаза — сейчас темно-карие — ярко горели. Наверное, я должна была злиться на него. Ведь, в сущности, все произошло по его вине. Это он притащил меня в этот мир, где уже на второй день меня чуть не убили, заставив пережить самые страшные в жизни моменты.