А с другой стороны… Может, он не хотел ставить под сомнения свои обещания. А в одной постели со мной ему было бы сложнее преодолеть чувственные искушения. Не хотел подвергать себя испытанию, боялся не справиться…
Оба варианта были красивыми, романтичными и лестными для самолюбия. И, пожалуй, Гордейн прав — я на грани влюбленности. А ведь нужно думать о портале и о том, как выбраться отсюда.
«В любом случае, ты должна быть паинькой, — напомнило сознание. — И тут зарождающиеся чувства к Альберту только помогут…»
Часть меня отчаянно уговаривала не сопротивляться тому, что затаилось в душе с момента первой встречи с ним.
Так, стоп. Сейчас нужно выбраться из его апартаментов и постараться не думать о том, что по замку наверняка уже идет слух, что наши отношения с королем перешли на новую стадию. Ведь никому невдомек, что он просто позаботился обо мне. Действительно позаботился — рядом с ним кошмары больше не снились. А вот менталист Гордейн, который, наверняка, мог успокоить меня, даже не вылезая из зеркала, никак не помог.
Дверь открылась и вошла растерянная Маирон. Робко посмотрела на меня.
— Терри Тая… — начала она, неуверенно подходя к королевской кровати. — Его величество Альберт велел мне прийти сюда… Скажите, вы… насовсем сюда переехали? — девушка отчаянно покраснела и опустила глаза. — Мне нужно знать, чтобы…
— Нет, Маирон, — твердо ответила я. — Сейчас принесешь мне платье и пойдем обратно. Его величество всего лишь помог мне справиться с кошмарами…
И тут я тоже неудержимо покраснела. Последняя фраза прозвучала двусмысленно. Интересно, как именно помог? Но, вероятно, Маирон поняла меня, она улыбнулась, присела в книксене и отправилась за платьем. Не в ночной же рубашке мне дефилировать в свою комнату.
А пока ее не было, я не смогла преодолеть любопытства. Слезла с кровати — голова немного закружилась, но я решила, что пора вставать, не валяться же в постели до бесконечности, — и босиком подошла к рабочему столу Альберта. Интересно ведь, чем занимается «его величество».
На столе кипами лежали книги в толстых разноцветных обложках и какие-то бумаги с вензелями по краям. Я приподняла одну из них, повертела в руках. Потом открыла книгу… Обычные строчки, только на непонятном языке, совершенно не знакомые мне буквы. Зеркало научило разговорному языку, но местной письменности я не знала. Вздохнула. Никаких выводов не сделать… Что-то читает, что-то подписывает. И все это совершенно непонятно.
От пола шел холод, и голые ступни стали замерзать. Собралась отправиться обратно — вдруг вернется Альберт. Но мое внимание привлек уголок бумаги, свернутой пополам и вложенной в одну из книг.