Какие тут звезды на воротах... Как бы населению не пришлось бояться защитников больше, чем врагов!
«Значительная часть всех аварий, катастроф и всех других чрезвычайных происшествий — прямое следствие пьянства и недопустимого отношения к этому злу со стороны ответственных начальников и комиссаров.
Немало случаев переноса и отмены занятий и невыполнения плана боевой подготовки — это также результат разлагающего действия пьянства.
Наконец, многочисленные примеры говорят о том, что пьяницы нередко делаются добычей иностранных разведок, становятся на путь прямой измены Родине...
Все эти непреложные истины хорошо известны каждому мыслящему командиру и политработнику, и тем не менее настоящей борьбы с пьянством не ведется. Пьянство процветает, оно стало обычным бытовым явлением, с ним смирились, оно не подвергается общественному осуждению...»[45]
Вот только не надо говорить, что пить бойцы и командиры начали год назад, заглушая водкой страх перед репрессиями. Они пили в Гражданскую, потому что война, еще хуже пили после Гражданской от безделья, пили в 20-е из-за бардака в армии и в 30-е от распущенности. Пили в пехоте, поскольку «войска нетехнические, ничего страшного не будет», пили в авиации, потому что туда собирались самые лихие ребята, которым горы по пояс, а море по колено. Пили с начальством, пили с подчиненными. Многочисленные сигналы о том, что начальник Дальневосточного округа маршал Блюхер пьет, Сталина с Ворошиловым даже не насторожили: пьет и пьет, делов-то... Все пьют!
Иногда с пьянством боролись. Вот забавный пример: бывшему белому генералу Слащеву, преподававшему в конце 20-х годов на курсах «Выстрел», было категорически запрещено приглашать к себе домой слушателей. Не потому, что он мог «контрреволюционно» повлиять на командный состав, а чтобы не спаивал командиров. Вдумайтесь: чтобы не спаивал краскомов, отправленных на курсы повышения квалификации. Что же творилось в доме у бывшего белого генерала, если он был способен этих по части пьянства «усовершенствовать»?
Впрочем, и без водки дисциплинка была та еще.
Всем, кто хоть как-то интересуется историей Красной Армии, прекрасно известен «острый» разговор между Сталиным и начальником главного управления ВВС РККА генерал-лейтенантом Рычаговым.
«Это происходило на Военном совете... перед самой войной. Речь шла об аварийности в авиации, аварийность была большая... Давались то те, то другие объяснения аварийности, пока не дошла очередь до командовавшего тогда военно-воздушными силами Рычагова. Он был, кажется, генерал-лейтенантом, вообще был молод, а уж выглядел совершенным, мальчишкой по внешности. И вот когда до него дошла очередь, он вдруг говорит: