Были они воистину неубиваемыми, но при этом на редкость неказисты и побиты жизнью, да и со спортивными штанами смотрелись бы попросту смешно. Худо-бедно с ними гармонировали только мои джинсы. Те были пусть и отечественного пошива, зато варёные по всем правилам. В старших классах я подобно большинству сверстников испытывал непреодолимое желание соответствовать последним веяньям моды, но ни блатом, ни нужным количеством денежных знаков не обладал, вот и выкручивался как мог.
В джинсы я влез без всякого труда и после недолгих колебаний остановил свой выбор на простой синей футболке. Отсутствие рукавов выставляло напоказ порез на левом предплечье, но с разбитой губой беспокоиться по этому поводу точно не стоило.
Оговоренные двадцать минут ещё не вышли, так что я задержался пересчитать скопившуюся на руках наличность. Выложил остатки полученной за участие в автоподставе тысячи, к ним кинул мятые банкноты, которые забрал с тел своих несостоявшихся убийц. Быстро рассортировал купюры по достоинствам и прикинул, что вполне смогу приобрести билет до Москвы и без обмена долларов.
Всего набралось тысяча сто тридцать восемь рублей, поэтому пятьдесят баксов благоразумно брать с собой не стал и заложил серовато-зелёную купюру в томик Рекса Стаута. Ещё кольнуло мимолётное сожаление о впустую потраченной вчера двадцатке, но тут уж ничего не попишешь. Невелика плата, в конце концов. Зато ноги унёс.
Время начало поджимать, я посильнее затянул шнурки великоватых ботинок, схватил пакет со старой одеждой и выбежал из квартиры, захлопнув за собой дверь. А уже внизу, на первом этаже заколебался, не решаясь выйти из подъезда.
Липкой волной страха накатило осознание, что на мне висит уже три трупа, а за такое могут и голову оторвать. А ну как подельники вчерашних убийц пожалуют? Вот выйду сейчас на улицу и словлю заряд картечи.
Я замер, не решаясь сделать шаг на крыльцо, но потом всё же толкнул дверь, выглянул во двор. Вроде никого…
— В Багдаде всё спокойно, ага, — фыркнул я, отмирая от приступа иррационального страха, и поспешил на встречу с пацанами. Выбросил в один из мусорных баков пакет с вещами, вышел со двора и сразу углядел маячивших у соседнего дома Андрея и Рому, одинаково хмурых и похмельных.
— Чё так долго? — начал возмущаться Романов, а вот Фролов мигом приметил мою рассаженную губу и присвистнул.
— Серый, это кто тебя так? — заинтересовался он. — И прикид какой-то стрёмный. Тебя раздели, что ли, по беспределу вчера?
Спортивному костюму моя нынешняя одёжка объективно проигрывала, и на определение «стрёмный» я обижаться не стал, только досадливо махнул рукой.