— Так пошлите кого-нибудь на разведку!
— Яволь, герр фрегаттен-капитан!
Вахтенный отправился исполнять приказ.
* * *
КРЫМ. ДВОРЕЦ МЕЛЛАС. 6 (19) августа 1917 года.
— Ее Величество спит?
— Нет, Государь. Изволят быть в своем кабинете.
— Хм, понятно. Вот, что, Евстафий. Организуй-ка мне бутербродов там каких-нибудь. И чаю.
— Да, Государь. Сей же час все будет. Куда прикажете подать?
— В кабинет Ее Величества и подавай. Еще распорядись, чтобы и офицерам в штабе тоже кто-нибудь отнес. Им долго сидеть.
— Как прикажет Государь!
Дворец Меллас не настолько уж большой дом, чтобы до кабинета Императрицы пришлось идти долго.
— Привет, солнце.
Я чмокнул жену в губы и устало опустился в кресло напротив. Задаю глупый вопрос:
— Ты чего не спишь?
Маша неопределенно пожала плечами.
— Привет. Разбирала переданные графиней Менгден бумаги касающееся Ведомств Императрицы Марии, отвечала на корреспонденцию…
— Меня ждала?
Она не стала отрицать очевидное.
— Ну, да, и это тоже.
— Совершенно напрасно, любовь моя. Мой кутеж с офицерами мог затянуться и до утра. Ты же знаешь эти наши офицерские попойки!
Жена грустно улыбнулась:
— Да, уж, знаю я ваши кутежи и попойки. У тебя уже черные круги вокруг глаз. Который день света божьего не видишь, все сидишь в своем военном штабе.
Я разумно не стал отвечать ей как-то типа: «на себя посмотри», а постарался отшутиться:
— Что тут поделать, родная моя. Охота, балы и банкеты — главное развлечение монарха.
— А вот насчет твоего царственного румынского собрата я нисколько не сомневаюсь. Сегодня он принимал чуть-ли не парад победы в освобожденном русскими войсками Бухаресте. Уверена, что попойка там и сейчас в самом разгаре.
— Ну, солнце, ты несправедлива к царственному собрату Фердинанду, дай Бог ему всяческого здоровья и прочего в этих делах долголетия. Быть главнокомандующим Румынским фронтом Русской Императорской армии так утомительно.
— Особенно если учесть, что все за него делает генерал Щербачев, а в освобожденный Бухарест наш румынский монарх-полководец прибыл прямо из Москвы, из-за банкетного стола по случаю столь славной победы. Прибыл, даже не заезжая в свой штаб фронта. Впрочем, это все пустое. Ты голоден?
— Зверски! Но, я уже… А, вот и Евстафий, легок на помине!
Мой личный камердинер поставил поднос с «яствами» и обозначил поклон.
— Прошу простить, Государь, на кухне никого не было в этот час. Пришлось управляться самому. Чай и бутерброды, Ваше Величество. Прошу простить за толстые ломти.
— Самое оно сейчас то, Евстафий, самое то…
— Офицерам штаба уже понесли поднос.