Когда татарские всадники, размахивая в бессильной злобе саблями, скрылись в туманной дымке на далёком берегу Ахтубы, ушкуйники, чтобы перевести дыхание, замедлили работу вёслами.
— Фу ты, еле ушли, — стряхивая пот со лба, молвил Порфирий и сел на лавку возле борта ушкуя. — Сушите вёсла, ребята, отдохните чуток и дальше наверх пойдём.
Козьма, второй человек в ватаге после Порфирия, поплевав на палец, повертел им по сторонам и предложил:
— Ветер сильней подул с юга, можно и парус кинуть.
— Пожалуй, киньте, — согласился Порфирий, а сам опустил голову и задумался.
Раздался громкий хлопок. Белая с цветастыми узорами парусина напузырилась и потянула ладью без весельной подмоги.
— Живой? — указывая перстом на Даниила, присел на корточки возле Порфирия Козьма.
— Что? — очнувшись, дёрнулся Порфирий. — Кто живой?
— Да вон энтот, князь он там али кто?
— А-а-а... Да, князь. Позови знахаря Прошку, пущай глянет. Должно быть, живой.
Худощавый, шустрый и вертлявый Прохор засуетился, наливая в ладони какую-то жидкость и натирая ею тело больного.
— Эй, Порфирий, по косе конница тащится! — удивился Козьма.
— Сильно мы к берегу склонили, выворачивай на середину, а то ишь, погоню устроила татарва! — резко поднялся с лавки Порфирий. — Видать, и впрямь знатного человека мы спасли. Небось до нутра достал он татар, коль они так злобствуют.
— А вот весло им в глотку и нас и князя заполучить! — выругался Козьма. — На-кась, выкусь!
— Откуда же он? — спросил кто-то.
Порфирий пожал плечами:
— Из какого-то Липеца, князь Александр... Да безумец он просто! — махнул рукой.
— Почему безумец?
— Да разве ж в степи с татарами совладаешь? С воды их достать можно, а со степи... Отчаянный человек.
— Допекли, видно, басурмане, — поднял голову Прохор.
— Ну, живой? — спросил Порфирий.
— Живой, — деловито кивнул знахарь. — У него сабельная рана в груди, и голова разбита. Но кости целы, руда течь перестала, сердце стучит. Он сильный, выдюжит.
— А где же этот Липец? — поинтересовался Козьма. — Куды нам его везти?
— Да наверное, на реке Липице, — глубокомысленно заметил Прохор.
— Какой Липице! — хмыкнул Порфирий. — Там Юрьев-Польской