— В Пьяну не заходим, — тихо предупредил атаман. — А то потом не выгребемся.
— Батька, а может, зайдём? — предложил Варфоломей. — Ведь оттудова пойдём по теченью, и река нас быстро в Волгу вынесет.
Порфирий потрепал бороду, кивнул:
— Лады, рискнём... Давай, заплывай. Греби к огню. Ближе, ближе...
Опытные ушкуйники гребли и подворачивали, подворачивали к берегу. Наконец послышалась татарская речь.
— Спать укладываются, — заметил Аристарх.
— Ага, они рано ложатся, — подтвердил Ипат. — И встают рано.
Привычные к набегам с реки ушкуйники кошачьим манером выбрались на берег и подобрались к стойбищу татар. Один из дозорных насторожился: это под ногой Коня хрустнула сухая ветка. Ушкуйники замерли, и дозорный вскоре успокоился. Новгородцы продолжили путь, и через минуту дозорные были бесшумно сняты и обезглавлены. Нападавшие, не мешкая, ворвались в один из разбитых на отшибе шатров и, не дав опомниться уже дремавшим его обитателям, заткнули им рты, связали и поволокли в лодку.
— Гребите! Гребите! — полушёпотом командовал атаман. — Скорее к Волге!
— Кого поймали-то? — поинтересовался Конь.
— Потом разберёмся! — рыкнул Порфирий.
Пленников оказалось пятеро: двое мужчин и три женщины. Когда забрезжил рассвет, Порфирий приказал освободить их от кляпов и спросил:
— По-русски бельмекаете?
— Я — бельмес, я — бельмес! — затараторил пожилой степняк лет пятидесяти. Он был одет в атласный голубой с жёлтой каймой халат. Глаза карие, крупные, лицо явно не монгольского типа.
— Половец? — спросил его Порфирий.
— Половца, половца, кыпчака! — забегал глазами по сторонам полонянник.
— Боязно, рожа поганая? — выругался Аристарх, а Варфоломей заметил:
— Половец — тот же татарин, даже хуже природного татарина. Эти половцы хуже любого монгола стали. Они сейчас в Орде верх берут. Приспособились, сволочи! В Сарае чистых, первозданных татар-монголов малость осталось. Бывшие половецкие конюхи-карачу всем заправляют.
— Нам его родословица не нужна! — вмешался в разговор ушкуйников Конь и повернулся к пленнику: — Жить хочешь?
— Хотела, хотела!..
— А эти кто? — показал на остальных Конь.
— Сина моя, жена моя, сноха моя, доча моя...
— О-о-о, — протянул Конь. — Всё семейство?
— А что ж одна жена-то? — удивился Аристарх. — У вас их много бывает. Ты что, бедняк?
— Бедняка, бедняка, — утвердительно закивал пленник. — Ещё восема жена в другой шатра, бедняка...
— Ого! Вот это бедняк! Девять баб! Так их же кормить надо...
— Бедняка, бедняка, девят жена, двадцат дэти. Род моя...
— Ну так вот, — наклонился к нему атаман. — Хочешь, чтоб твой род жив остался?