— Мама! Я исхудаю еще больше, если мы останемся здесь еще хотя бы на несколько минут! Дети, собирайтесь, мы уезжаем.
— Мам, ну, пожалуйста! — моментально взмолилась моя дочь.
— Мам, в самом деле, — даже Сашка вступился за того, по чьей вине еще несколько дней назад нас всех чуть было не перестреляли.
— Я сказала. Нет.
— А я сказал да, — прогремело у меня над ухом. — Катенька, — невыносимый Белявский подхватил меня за талию и мягко, но безапелляционно подвел к дивану. — Пожалуйста, не расстраивай детей. Давай договоримся так. Ты сейчас завтракаешь, раз уж вы все равно здесь, а потом мы с тобой поговорим.
— А потом мы будем у Кости елку наряжать!
— Мы ничего не будем здесь наряжать, прямо сейчас уезжаем! — упрямо попыталась встать на ноги, но меня остановили. Подполковник щелкнул пальцами и его доверенная зверюга, не меньше метра с хвостом в холке и с зубами как у крокодила, моментально послушалась хозяина, запрыгнула на диван и водрузила свою громадную голову мне на колени.
— Шарик, охранять, — приказал Белявский, как будто одного присутствия пса было мало.
Упрямая пленница все равно попыталась совершить побег, однако, стоило мне лишь пошевелиться, черная тварь угрожающе зарычав, оскалила свои клыки.
— Если меня, — Белявский посмотрел на свою подопечную со всей серьезностью, — ты еще и можешь как-то обойти, то Шарик умрет, но не выпустит охраняемый объект. Катенька, не злись, это все ради твоего же блага.
На эти отвратительные слова, я оскалилась почти так же, как мой злобный охранник секунду назад.
— Мамочка не злись, а то вдруг, Шарик тебя укусит? — какая же добрая у меня дочь! Она получила в ответ от мамы ту же улыбочку и тут же стерла веселье со своего прекрасного личика.
Если бы опустить события, предшествовавшие нашему приезду сюда, картина могла бы стать практически идеальной. Мои дети, мама, все пьют чай в красивейшей квартире, мой живот греет голова огромного пса, а напротив сидит мужчина моей, да и не только моей мечты и смотрит на меня настолько тяжело, как будто от каждого моего движения зависит его жизнь. За последние полчаса он ни на секунду не отвел взгляд. Паршивец! Но ведь это настоящее самоубийство, оставаться здесь. С ним. Эта жизнь — запретный Грааль для нас.
— Мам, а когда ты поешь, я тебе всю-всю квартиру покажу, — дочь плюхнулась рядом со мной на диван, при этом зверюга, охранявшая меня, не отреагировала на нее вообще никак, — ты знаешь, что весь этот дом принадлежит Косте? Мам! Здесь много-много этажей! Я в первый день чуть было не заблудилась!
— Что значит, в первый день?! — не поняла я и почувствовала, что в гневе сейчас взорвусь. — Вы сюда не сегодня приехали?!!