– У Сирии нет программ производства оружия массового уничтожения, – покачала головой Мейс. – Кроме того, она расколота противостоянием курдов, шиитов и ряда религиозных меньшинств.
– Но она не является дружественной нам страной! – возразил Деккер.
– Сирия не желает, чтобы на ее территории воцарились те хаос и насилие, которые сейчас в Ираке. А кто бы на их месте хотел этого? Да, она не принимает наших демократических целей. Но с другой стороны, Ливия – по-прежнему диктатура, однако мы даем ей деньги за то, что она отказалась от своей ядерной программы. Саудовская Аравия чудовищно нарушает права человека. Правовое положение женщин там просто ужасающее. Но мы, тем не менее, наградили ее статусом своего ближайшего союзника. Скажите, какая из арабских стран может принимать нас серьезно, замечая вопиющую непоследовательность нашей внешней политики?
Государственный секретарь коротко вздохнула и продолжила:
– Общественность Сирии видит недостатки своего правительства, и оппозиционные группировки набирают силу. Правительство уже отменило смертный приговор членам «Мусульманского братства». Имеются и другие признаки возрастания в стране степени свободы и без нашего вторжения. Характер правления там неизбежно изменится, но на это потребуется некоторое время. – Мейс замолчала, взглянула на Гамильтона и продолжила: – Это я твердила Джиму Бреннану целых четыре года. Переход к демократии требует времени. Нельзя в одночасье радикально поменять тысячелетнюю культуру.
– Многие из оппозиционных групп в Сирии придерживаются либо левой, либо коммунистической ориентации. А это мы уже проходили и повторять не хотим, – заявил Деккер.
Гамильтон посмотрел на сидящего у камина директора ЦРУ и спросил:
– Ты согласен с мнением Джо, Аллен?
– Сирия пока еще не выгребная яма, но что-то очень близкое к этому.
– И у нас нет никакой необходимости тратить время на то, чтобы обращаться в ООН или сколачивать коалицию, – поспешно вставил Деккер. – Они захватили нашего президента, и надо браться за руль. Следует действовать быстро. Мы все сможем сделать самостоятельно. Ведь мы же, черт побери, единственная сверхдержава! – с победоносным блеском в глазах заключил Деккер.
– А что будет с Джимом Бреннаном? – спросил Гамильтон.
– Если президент жив – а мы все молимся об этом, – то потребуется всего лишь один залп, чтобы его вернуть.
Гамильтон немного подумал и сказал:
– О'кей, джентльмены. Свяжитесь с основными телевизионными сетями и скажите, чтобы они немедленно предоставили мне эфирное время. Я хочу сообщить людям о наших намерениях. – Обращаясь к Деккеру, он добавил: – И да поможет нам Бог, Джо, если мы ошиблись.