Вьюгин увидел слева небольшой холм и пошел к нему, топча траву своими ботинками марки “сафари”, предназначенными для пешего передвижения в этих краях. Он сделал с холма нужное количество фотоснимков, как это требовал Ляхов по направлениям всех стран света, для чего он даже получил от него небольшой компас.
С холма открывалась идеальная равнина с отдельно стоящими редкими деревьями, видимо, колючими и вся она вписывалась в треугольник, ограниченный рекой Изиби и ее притоком. Он угадывался к северу по густозеленой полосе растительности на его берегах. Ляхов уже сказал ему для чего делается такая съемка. “На всякий случай”, объяснил это себе Вьюгин. Место это было бы очень удобным для создания здесь военного аэродрома. Он бы находился в уютном “междуречье” с двумя водными преградами по обеим сторонам. Вьюгину все эти планы казались военной игрой взрослых людей, которые просто не доиграли в детстве.
Он думал, что никого здесь не встретит: такое здесь царило безлюдье. Только в небе кружили грифы, высматривая что-то интересное для себя. Но на повороте тропинки, когда он уже повернул назад, он увидел впереди босоногого человека в рваной майке и длинной набедренной повязке. Он вел, держа за руль, старый велосипед, а к его багажнику был привязан, сложенный почти вдвое, огромный сом красноватого оттенка и кончик его хвоста волочился по земле.
— Йямбо, — сказал Вьюгин, обгоняя рыбака, а тот сказал в ответ: “йямбо, бвана” и выразительно указал глазами на рыбу, намекая на свою готовность к торговым отношениям с белым человеком на выгодных условиях для последнего. Вьюгин ему тоже ответил взглядом, что ценит эту его готовность, но что он должен еще подумать. Поскольку он быстрее доберется до дороги, а рыбак, видимо, движется туда же, там они и встретятся и решат вопрос о рыбе. Вьюгин уже решил купить этого великолепного сома для своего водителя. Кстати, в его кармане лежала пачка денег, выданная ему Ляховым на непредвиденные расходы: кого-то подкупить, от кого-то откупиться. Так, примерно, понимал назначение этих денег Вьюгин. В этом отношении его мнение совпадало с ляховским, только он решил придать им еще и поощрительно-премиальную функцию.
Салиму, не подозревая об ожидающем его неожиданном благодеянии, дремал в кабине, надвинув на глаза свою форменную шапочку с козырьком. При появлении Вьюгина он тут же встрепенулся.
— Тайяри, бвана? Твендени? (Готово, господин? Едем?)
— Салиму, сейчас сюда человек привезет на велосипеде большую рыбу из реки. Спроси, сколько она стоит и постарайся, чтобы он сбавил цену. (Вьюгин еще слабо знал, что здесь почем и боялся, что у него не хватит денег). Я хочу купить эту рыбу.