Ильдефонс с сомнением дернул себя за бороду: «Это сложная задача».
«И для ее решения почти не осталось времени! Учитывайте, что, захватив звездоцветы, вы бросили Мюрте вызов, который она не может игнорировать!»
Риальто вскочил на ноги: «Что ж, поспешим! Последуем рекомендации Лехустера. Время не ждет!»
«Хммф! – продолжал ворчать Ильдефонс. – Я не доверяю этому полоумному выродку. Разве нет другого, не столь утомительного способа?»
«Есть! Мы можем скрыться в другом измерении!»
«Вы меня достаточно хорошо знаете, чтобы не предлагать позорный побег! – отозвался Ильдефонс. – За работу! Заставим ведьму с испуганными воплями, прыжками, задирая юбки, продираться через кусты ежевики!»
«Да будет так! – провозгласил Лехустер. – За работу!»
На лабораторном столе формировалось воплощение Каланктуса: сначала проволочный каркас из серебра и тантала, опиравшийся на сочлененную позвоночную решетчатую ферму, затем расплывчатая дымчатая оболочка приблизительных концепций, после чего – череп и сенсориум, в который чародеи загружали все труды Каланктуса, а также сотни других трактатов, каталогов, компендиумов, пантологий и универсальных синтезов, пока Лехустер не призвал их остановиться: «Он уже знает в двадцать раз больше самого Каланктуса! Сможет ли он упорядочить и усвоить такую массу материала?»
Воплощению нарастили и натянули мышцы, нанесли кожное покрытие и прикрыли голову шапочкой густых, коротко подстриженных черных волос. Лехустер долго и напряженно корректировал черты лица: формы и размеры выдающегося подбородка и короткого прямого носа, ширину и высоту лба, кривизну бровей и залысин.
После того, как чародеи закрепили уши и отрегулировали слуховые каналы, Лехустер размеренно и отчетливо произнес: «Ты – Каланктус, величайший из героев 18-го эона!»
Глаза воплощения открылись и сосредоточились на Лехустере.
«Я – твой друг, – сказал Лехустер. – Встань, Каланктус! Садись в это кресло».
Приложив лишь небольшое усилие, воплощение Каланктуса приподнялось на столе, опустило на пол сильные ноги, встало, подошло к креслу и уселось в него.
Лехустер повернулся к Ильдефонсу и Риальто: «Было бы лучше, если бы вы удалились в гостиную на несколько минут. Мне нужно внушить ему воспоминания и ассоциации, чтобы он практически не отличался поведением от прототипа – такого, каким он был при жизни».
«Воспоминания, накопленные в течение всей жизни – за несколько минут? – усомнился Ильдефонс. – Это невозможно!»
«Возможно – посредством растяжения времени! Я научу его музыке и поэзии – он должен напоминать оригинал не только манерами и жестикуляцией, но и страстностью эмоций. Вот этот магический инструмент, напоминающий высохший лепесток, творит чудеса своим ароматом».