Днем Солнце озаряло Землю тусклыми красновато-коричневыми лучами; ночью было темно и тихо – лишь несколько бледных мерцающих точек в небе напоминали о древних созвездиях. Время лениво тянулось, не внушая никакого стремления к цели, никакой настойчивости – люди редко строили далеко идущие планы.
Прошло три эона с тех пор, как распался Великий Мофолам. Знаменитые мастера магии вымерли – каждого постиг более или менее бесславный конец: одних предали ближайшие друзья и наперсники, других застигли врасплох, одурманенных страстными объятиями, третьи пали жертвами махинаций и тайных сговоров или неожиданных, непреодолимых катастроф.
Чародеи нынешнего 21-го эона жили, главным образом, в мирных долинах рек Альмерии и Асколаиса, хотя иные отшельники все еще предпочитали скрываться в северных просторах Кутца, в малонаселенных окрестностях Рухнувшей Стены или даже в степях Шванга на Дальнем Востоке.
По нескольким причинам (описание каковых выходит за рамки нашего рассказа) современные чародеи составляли разношерстую компанию: собравшись на совещание, они напоминали коллекцию чудесных редких птиц, исключительно заботившихся о неповторимости своего оперения. Несмотря на то, что, в отличие от магов Великого Мофолама, в целом они не производили впечатление величия и пышности, чародеи последних дней Земли в не меньшей степени отличались капризностью и своенравием, и только после нескольких пренеприятнейших инцидентов убедились в необходимости соблюдения каких-то правил, обеспечивавших взаимную сдержанность. Кодекс этих правил, официально получивший наименование «Монстрамента», а в просторечии именуемый «Голубыми принципами», был выгравирован на гранях голубой призмы, хранившейся в неизвестном посторонним тайнике. В ассоциацию чародеев входили самые влиятельные маги и волшебники Альмерии и Асколаиса. Ильдефонса, благодаря его общепризнанной высокой репутации, единогласно назначили Настоятелем ассоциации, наделенным широкими полномочиями.
Ильдефонс обычно жил в Бумергарте, древней цитадели с четырьмя башнями на высоком берегу полноводного Скаума. Его выбрали Настоятелем не только потому, что он строго соблюдал «Голубые принципы», но и в связи с уравновешенностью его темперамента, иногда почти производившей впечатление слабохарактерности. Его терпимость вошла в поговорку; порой Ильдефонс не прочь был побездельничать, обмениваясь скабрезными шуточками в гостях у Нежнейшего Лоло, а уже на следующий день погружался в глубокий анализ умозаключений аскета Чамаста, знаменитого своим подозрительным отношением к любым существам женского пола.