Сцена мигала и переливалась, я слышала их голоса. Издалека они казались всего лишь двумя крошечными черными фигурками на фоне красного бархатного задника — одна у микрофонной стойки в самом центре и одна слева, с гитарой в руках. Сессионный барабанщик отстукивал звонкий бит. Я постаралась подобраться поближе. Каждый раз, когда на огромных экранах по краям сцены появлялось лицо Криса, люди в толпе спрашивали друг друга, кто этот человек на сцене. Наконец песня закончилась, и в наступившей тишине раздался голос Марка.
— Как дела, Гластонбери? — произнес он, приложив руку к глазам и оглядывая толпу.
Наверное, кто‐то в первых рядах выкрикнул вопрос, и Марк поспешил ответить:
— Хью не выйдет, нет, я же сказал. Он принял решение покинуть нас и заняться сольным проектом. А с нами сегодня…
Кто‐то в толпе начал свистеть. Свист подхватила еще пара сотен человек. Но это не остановило Марка, и он продолжил:
— С нами Кристофер Макконнелл, единственный, кто достоин быть здесь сегодня, на этой легендарной сцене в этом легендарном месте. — Он повернулся к Крису. На экране показались профили обоих. Глаза их были обращены друг к другу.
— Раз — два, раз-два-три. — Марк ударил пальцами по струнам, и барабанщик подхватил бит.
Через пару секунд, перекрывая свист и недовольство толпы, полилась вокальная партия Криса. Да как могли все эти люди не хотеть его слушать или смотреть на него? Идиоты. Он был невероятно прекрасен в своей черной футболке, с подбитым глазом. Выражение его лица было сосредоточенным и просветленным одновременно. Он закусывал губу совсем как тогда ночью в его комнате.
Звучала одна из тех старых песен, что были на твоем айподе, — невыпущенный материал, как объяснил мне Стю, — и мне был знаком каждый аккорд. Публика стояла неподвижно, ни одной поднятой руки, сколько хватало глаз. Только море удивленных лиц. Я смотрела на большой экран. Марк и Крис глядели друг на друга не отрываясь, как будто не было никакой толпы, как будто они снова находились в гостиной дома с красной дверью: недовольные соседи уже вызвали копов, и вечеринка вот-вот закончится. Но им было все равно. В тот момент я поняла, что имел в виду Бен, когда говорил, что эта история не о тебе. Она и не обо мне. Эта история о них. Все было ради них, Джен. Ты звала меня, ты разбросала хлебные крошки и привела меня сюда сегодня вечером для того, чтобы это стало возможным. Крис и Марк.
— Мы сыграем еще одну и уйдем, я обещаю, — сказал Марк, и толпа разразилась одобрительными воплями. — Девушка, которая написала эту песню, сегодня здесь. Мы посвящаем ее тебе, Джен. Сегодня в первый раз ее споет для тебя тот, для которого она написана.